Медное царство
Шрифт:
– Брат, ты, что ли?
– Я, – ответил резко охрипший Ваня, – Будислав.
– А чего ты так рано? Дома не сидится? Не спишь, а только и думаешь, как бы царевну Калину во грех ввести? – Голос, кажется, то ли Будимила, то ли Будимира. И кто-то из явно насмехался. – Молодой, а все туда же!
– Я… да, – смутился Ваня, понятия не имея, что следует отвечать. И, сам не понимая как, вдруг грубо рявкнул: – А тебе что за дело, брат?! Али сам на царевну глаз положил?
Будимил (или Будимир), кажется, смутился:
– Да я так спросил, не серчай, братишка. Спать охота, мочи нет. Давай, что ли, поскорее пост принимай, я хоть домой пойду, высплюсь.
– Ладно, – так же нагло ответствовал Ваня, – иди давай,
– А вот за это, – в голосе теперь слышались одобрительные нотки, – а вот за это люблю! А вот за это хвалю!
Заскрипел ключ, дверь со скрипом отворилась, на мгновение ослепив Ивана светом едва ли не двух десятков свечей. Ваня быстро прошмыгнул в светелку царевны и закрыл дверь за собой. Облегченно вздохнул и огляделся. Царевна Калина спала, разметавшись на огромном ложе, спала крепко, даже немного похрапывала. Нельзя сказать, чтобы была она неописуемой красоты, но в ней было какое-то притягательное очарование. Царевна была невелика ростом, с длинными черными волосами, которые, заплетенные в косы, змеями обвивались вокруг ее головы. Лицо Калины было круглым, почти детским, верхняя губа немного вздернута, длинные ресницы чуть касались розовых щек. Ваня полюбовался царевной, потом вспомнил, что пришел сюда за птицей, и стал оглядываться по сторонам, высматривая клетку. Обнаружил он ее стоящей на маленьком прикроватном столике, укрытой не покрывалом, как говорила Веста, а белым кружевным платком. Иван осторожно потянул за кончик, платок упал, и Ване пришлось спешно прикрыть глаза, чтобы не ослепнуть от сияния, которое разлилось по комнате.
Серебряная клетка сияла, словно солнце, но это было еще полбеды: сидела в клетке птица – до того яркая, что смотреть на нее не щурясь было невозможно. Птица бодрствовала, зловеще прищелкивала клювом и так злобно поглядывала на Ваню, что ему стало жутко. Но, памятуя, что времени в обрез, он принялся быстро соображать, как же потихоньку извлечь огнецветку. Клетка и в самом деле оказалась не заперта, но птица была до того велика, что было непонятно, как же ее вообще смогли туда затолкать. Слухам о том, что птица якобы покидает клетку без посторонней помощи, Ваня уже не верил. Он еще раз оглядел светлицу, раздумывая, чем бы умудриться выманить огнецветку, ничего не нашел и пришел в отчаяние.
Внезапно птица фыркнула, взмахнула крыльями и выставила из дверцы свою невероятных размеров голову. Глаза у огнецветки были ярко-зеленого цвета, век не было, и потому взгляд ее казался особенно страшным. Ваня вздрогнул, птица же, расставив крылья, начала потихоньку вылезать из клетки. Когда она выбралась уже наполовину, Ваня опомнился и, подняв с пола белый платок, ухватил огнецветку за бока. Птица взъярилась. Распушилась она в руках Ивана до чрезвычайности, забила когтистыми лапами, клокоча и стараясь достать клювом до Ваниных глаз. Ваня же тщетно пытался завернуть голову огнецветке под крыло, но то, что еще недавно казалось таким простым, на деле оказалось практически невозможным: птица извивалась, как змея, била крыльями, щелкала страшным клювом. Иван потерял равновесие, рухнул на пол вместе с птицей и закатился вместе с ней под кровать. Там, кое-как зажав пернатое чудовище, Ваня умудрился засунуть птичью голову под растопыренное крыло. Птица, отчаянно захрипев, уснула. Иван отер пот, выплюнул набившиеся в рот перья и стал вылезать из-под ложа царевны. Это оказалось тоже непростой задачей – мешала птица, но Ваня, толкая ее перед собой, наконец сумел выбраться на волю.
И тут его оглушил пронзительный визг:
– Ой, мамочки, спасите, помогите!
Кричала царевна Калина. Оказывается, она давно проснулась, поначалу с интересом наблюдала за Ваниными манипуляциями,
– Помогите! – Ее визг стал уже невыносимым.
Ване, которому после сражения с огнецветкой было уже все равно, поможет ей кто или нет, вопли порядком действовали на нервы.
– Ты уймешься или нет? – рявкнул он на царевну так, что ее аж подбросило. – Что орешь как резаная?
– Так ведь ты, чай, похитник! – робко предположила Калина, не без интереса его осматривая. – Разве нет?
– Какой я похитник! – Ваня злобно потряс птицей. – По-моему, за то, чтобы этого крокодила увели, ты сама должна приплачивать! А ты воешь, как маленькая!
Царевна мигом утихла и опасливо спросила:
– А тебе зачем наша огнецветка?
– Мне-то она совершенно не нужна, – честно признался Иван, – но как я иначе свою невесту выручу?
– А кто твоя невеста? – заинтересовалась Калина. – Я ее знаю?
– Дочка царя Елисея, – после недолгого раздумья сказал Ваня, – Светлояра.
– Да неужели! – восхищенно воскликнула царевна и тут же закрыла рот руками. – Ой, шуметь нельзя, не ровен час защитнички мои проснутся. Я их хоть из светелки отослала, так все равно за дверью затаились, караулят. Так ты, значит, – она перешла на свистящий шепот, – тот самый Иванушка?
– Не знаю, тот ли, – устало произнес Иван, – но уж какой есть. А о богатырях не беспокойся: спят, как миленькие, после сонного зелья. Все, кроме Будислава, но того бояться нечего – он, говорят, бестолков больно.
– Ага, не без того, – Калина улыбнулась, – не стоит о нем и речь вести. Ты мне лучше, добрый молодец, расскажи, как же ты во дворец сумел пробраться?
– На волке. – Ваня немного помялся, раздумывая, стоит ли доверять царевне или нет. Ничего не решил, но все-таки начал рассказывать: – Выехал я из Медного царства верхом на славном коне…
Царевна слушала, разинув рот, хлопала глазами и с восхищением смотрела на Ваню. В неровном свете свечей казался он ей сказочным принцем, да еще и раскрасавцем к тому же. Иван, немало смущенный таким вниманием, все-таки закончил свой рассказ и вопросительно взглянул на Калину:
– Тебе решать, жить мне или нет, царевна. Как ты скажешь, так и будет, я теперь в твоих руках.
Калина испугалась и замахала на Ваню:
– Иванушка! Да неужто ты думаешь, что я тебя смогу погубить?
– Не знаю уж, чему верить, – признался он, – тогда, может, и помочь сможешь?
– Помогу, помогу! – едва ли не крикнула царевна. Вовремя опомнилась и шепотом добавила: – Скажу тебе то, чего ты и сам не знаешь. Богатыри-то хоть и спят крепко, да только таких могучих витязей ничем не возьмешь, от любого шороха проснутся, пробудятся. А уж Будислав и вовсе помехой может стать. Хоть отпор и не окажет, да чуть что, заголосит так – весь дворец перебудит. Надо их перехитрить. Бери-ка ты мое покрывало сребротканое, заверни в него птицу-огнецветку, да так, чтобы и пискнуть не сумела.
– Она спит, – удивленно проговорил Ваня. – Подожди, не понял, неужто ты мне такую птицу сама отдашь?
– Отдам, конечно, отдам, – в свою очередь удивилась Калина, – как же можно не отдать? Да и огнецветка не моя, а батюшкина, он за нее и ответ держит, а с меня спроса мало. Зачем мне в светлицу клетку поставил? Думал, видать, эдакой диковинкой меня позабавить, а того не учел, что огнецветка ночью сна не знает, шумит, кричит, никому спать не дает. Вот и стала я по ночам клетку отворять, нехай улетает, куда самой вздумается. Только огнецветка-то улетит, над дворцом покружит, в другие царства-государства наведается, там бед наделает – и обратно в клетку возвращается. Я уж думала сама ей шею свернуть, как уснет, а тут ты пришел, избавитель ты мой!