Медвежьи невесты
Шрифт:
В комнате не было ничего, кроме деревянного самодельного стола, буржуйки и маленького приёмника на подоконнике.
В другой комнате стояли две железные солдатские кровати. От одного вида аккуратно заправленных кроватей Нина почувствовала прилив усталости.
Завтра наконец-то она увидит мужа.
Валерик плюхнулся на кровать, пружины железно отозвалась в ответ.
— Не балуйся, сынок, разбудишь Людочку, — строго прошептала Нина. Дочка сладко посапывала на её руках.
Нина осторожно положила дочурку на кровать и прилегла рядом на край.
Сибирская весна ночным морозцем расползлась
Осторожно, стараясь не скрипеть пружинами, Нина встала с кровати, тихо закрыла за собой дверь. В утреннем свете соседняя комната казалась ещё более пёстрой и торжественной. На одном плакате, белозубо улыбаясь, колхозник в красной рубашке и колхозница в красном платке задорно зазывали: «Иди, товарищ, к нам в колхоз».
На другом комсомолец зазывал на целину. Нина отвела глаза…
… Дверь радостно скрипнула. Сердце Нины воспарило, как бабочка, и ухнула вниз.
Нет, не Юра.
Вошедшая, молодая розовощекая сторож, между тем, принесла радостную весть.
— Вы Нина?
— Да.
— По радио передали, сейчас за вами приедет муж на катере.
— По радио? — удивилась Нина.
— Да, здесь без радиооповещения никуда, иначе как узнать, что творится на другом берегу?
Можете уже идти к реке…
Пристань представляла из себя несколько дубовых досок, порожком уходящих в бурлящую стихию, поодаль покачивались привязанные к колышкам, как норовистые бычки, моторные лодки.
На берегу, пустынном с вечера, было неожиданно людно. Все вокруг только и говорили, что о полете в космос, да еще в разговорах постоянно проскальзывало слово «сплав», по всей видимости, означавшее что-то не менее важное здесь в сибирской глубинке, чем прорыв человека в звёздную беспредельность.
— Этак мы и до Юпитера доберемся, — восторженно размахивал руками щуплый мужичок, по-видимому под впечатлением последних новостей.
— Не, Вась, туда мы не скоро еще попадем. Лет, может через сто, не раньше, — усмехаясь в густую черную бороду, возразил широкоплечий сибиряк.
— Интересно, есть ли там люди? Вот ведь загадка. Я думаю, есть. Не на Юпитере, так где-то еще. Вселенная вон какая большая…
Но ни космос, ни тем более сплав уже не волновали Нину. Навалившееся всем небосводом на плечи бессилие затянуло глаза влажной пеленой. Вот она одна с двумя детьми стоит у суровой сибирской реки, которая шутя играет огромными льдинами, и ничуть не легче от того, что где-то на Венере, на Марсе или ещё где-то на чужой далекой планете кто-то так же кого-то не встретил в огромной полной опасностей тайге.
Катер торжественно причалил, но
Нина готова была уже разрыдаться: зачем она приехала с детьми с далёкую опасную тайгу, как вдруг навстречу, растопырив руки для объятий, шагнул незнаковый бородач с весёлыми глазами, подхватил Людочку, одновременно сгребая в охапку Нину и Валерика.
— Я думал, вы уже не приедете!
— Юра! — вскрикнула Нина. — Ты что такую бороду отрастил?
— А перед кем здесь бриться? Я же всё время в тайге?
Обратно катер отправлялся ещё не скоро (ждали какого-то важного начальника), так что было время посидеть, поговорить на берегу.
— Ничего, к вечеру будем дома…
По тому, как непринуждённо Юра произнёс «дома», Нина поняла, что он успел сродниться с тайгой.
— Ещё бы немного, и на другой берег не попасть…
— Сплав? — догадалась Нина.
Уже вечером, она увидела сама, что олицетворят собой слово, так интриговавшее и пугавшее её…
… Начальник, наконец, сделал свои важные дела и вместе с плотно набитым портфелем сел в катер.
Остальные последовали его примеру. Юра с семьёй заняли заднюю часть катера. Впереди сели двое мужчин, тоже с того берега.
Нина оглянулась, посмотреть, как за ними расходятся волны и вскрикнула. За ними гнались по воде штабелями брёвна.
— Ты чего? — оглянулся и Юра и сразу понял, в чём дело. — А-а, обычное дело. Вовремя мы… Сплавляют деревья.
Нина даже похолодела: ещё чуть-чуть, и остались бы на берегу.
Но плыть впереди сплава было даже страшнее.
— Деревья ещё с зимы навалены на берег, отвлекал разговорами Юра. — А ранней весной и поздней осенью их спускают на воду. В другом месте их перехватят, и отправят, куда нужно.
Деревья, между тем, нагнали катер, но он вовремя славировал вбок, где было глубже и меньше шло деревьев.
Катер, наконец, остановился.
Сидевшие впереди, попрощавшись, неторопливо пошли от берега прочь. Вышел на сушу и сам речной волк, бородатый, как водится, Савелий Михайлович.
— Михалыч, а как же мы? Наш дом на другом берегу…
— Видишь, Юр, что творится? Брёвна могут пробоину сделать. Переночуйте на этой стороне, а завтра утром будет видно…
По сдвинутым бровям мужа Нина поняла, что ночевать они будут дома, и ни в каком ином месте.
Михалыч задымил папиросой, а Юра молча бросился отвязывать одну из стоявших у берега лодок.