Медвежьи невесты
Шрифт:
Обоим, как и предполагал умный пёс (а говорят ещё, лайки смекалистее дворняг!) захотелось пить.
Трус, возможно, и побоялся бы темноты и холода, да и вряд ли вообще забрался бы в такую глушь, да ещё и зимой.
А Юра, не раздумывая, взялся за чайник и в сопровождении верного Лютика направился к ручейку, где вода — во всей тайге вкуснее не найдёшь.
Кедры удивленно перешёптывались: кто-то посмел нарушить их покой. Удивительнее, чем человек с собакой на Сеноксе зимой разве что человек без собаки или собака без человека, которая,
Природа наслаждалась безмятежностью, которая была бы полнейшей, если бы не вздумалось заночевать в глуши охотнику.
Юра наклонился над ручьем, и вдруг его накрыла чья-то тень. Он поднял глаза: прямо на него мчалась огромная собака. Она бежала так быстро, что, казалось, летела, не оставляя следов на снегу. Юра едва успел отпрянуть в сторону прежде, чем, оттолкнувшись сильными лапами от земли, собака перепрыгнула через ручей и слилась с тайгой.
— Уффф! Ты видел, Лютик? — перевел дух Юра, но напрасно искал рядом верного друга, напрасно свистел и звал — Лютик как сквозь землю провалился, будто была какая-то странная взаимосвязь между ним и появлением огромной чёрной псины.
Да и пёс ли это был?
А может, просто померещилось?
Юра даже помотал головой, но не смог разубедить себя в том, что чёрный пёс был от него на расстоянии всего лишь вытянутой руки, так что ощущалось его горячее дыхание.
Но если это живая собака, почему тогда одна в лесу и почему стремилась не к людям, а от людей, в самую глушь, на верную гибель?
Будь на месте Юры другой, такие мысли обернулись бы верной бессонницей.
Но усталость и свежий воздух сделали свое дело — сон пришел глубокий, без сновидений.
Нина же всю ночь так и не сомкнула глаз, беспокоясь за мужа.
Лютик бессовестно дрых, время от времени лишь повизгивал во сне да подергивал лапами, словно продолжал от кого-то убегать, и это усугубляло тревогу Нины.
К утру её глаза были красными от слёз.
Чтобы хоть как-то отвлечься, Нина включила радио. Почтальон все-таки переправила им «Урал».
Лютик немедленно перебрался поближе к источнику музыки, как будто тоже хотел поскорее забыть о каких-то своих собачьих тревогах.
Муж появился к обеду.
Учуяв рябчиков в рюкзаке, подстреленных по дороге, Лютик виновато завилял хвостом.
— Ах ты, предатель, — укорил его Юра. — Что, свин, скучно тебе, значит, стало в лесу? Пришел радио слушать?
Лютик глупо улыбался: возразить было нечего. Струсил перед неведомой чёрной собакой, позорно убежал — правду говорит хозяин. Не вышел из него охотничий пёс…
Юра рассказал Нине о странном видении в лесу.
— Ты знаешь, никогда я не верил про все эти сказки, что про нашу избушку рассказывают, а вчера, признаться, стало мне как-то не по себе…
… К вечеру о мрачноватом приключении забыли, а ночью даже соседи проснулись от крика Юры.
Он стоял
— Сними их, — попросил Нину, злясь на нерасторопность жены. — Они же царапаются, гады.
— Юр, да нет там никого… — испугалась Нина.
— Как никого, если там котята… Да сними же их с меня!
— Юра, там нет никаких котят, — повторила Нина. — Ложись спать.
Но и во сне Юре снились какие-то кошмары о котятах и чёрной собаке…
27
К весне Юра, как и собирался, купил-таки лайку — у латыша Иварса.
— Если уедете, отдадите мне его обратно, — он, явно, не без сожаления отдавал в чужие руки взрослого уже кобеля с умными глазами по кличке Фингал. Но две лайки у него ещё оставались, а двадцать пять рублей тоже на дороге не валяются.
Фингал был собакой взрослой, опытной, впрочем, очень ласковой, и быстро привык к новому хозяину.
А Юра уже не представлял, как мог когда-то жить без Сибири, да и жил он теперь не постояльцем. В посёлке освободились полдома: решили вернуться в родные края молоденькие марийки, а на их место заселили Юру с семьёй.
На второй половине жили татарин Андрей, тоже, как и Юра, мастер химлесхоза с русской женой Катериной и двумя детишками.
Правда, половина дома состояла всего-то-навсего из кухни и комнаты, но к чему считать квадратные метры тем, кому принадлежит вся тайга необъятная?
Оказалось, ко всему этому богатству прилагался ещё и огородик возле дома.
— Юр, там у тебя земля есть, — поставил в известность начальник химлесхоза, плечистый мужик, всегда ходивший в галифе.
— Хорошо… — обрадовался Юра.
… Марийки никогда не засевали свой участок, и до приезда новых соседей Катя была самовластной хозяйкой огорода.
Нина решила посадить картошку. Первая, молоденькая, с нежной кожицей, если заправить сметаной, что может быть лучше?
— Что это ты здесь делаешь? — Катя вышла утром и увидела соседку за работой.
— Картошку сажаю.
— А почему это ты сажаешь картошку на моём участке?
— Это мой участок.
— Это кто тебе такое сказал? — вскинула Катя брови.
— Начальник химлесхоза мужу сказала, что участок — на двоих.
Катя ушла в дом и вернулась с Андреем.
В его взгляде недвусмысленно читался тот же вопрос, который только что задала Катя: «Что ты здесь делаешь?»
С невозмутимым видом Нина воткнула лопату в землю и бросила в образовавшуюся ямку клубни. И тут же от пинка Андрея картошка мячиком отскочила вверх.
Нина продолжала своё, но и Андрей не собирался отступать: с новой ямкой вышло то же самое.
— Я вам покажу, как землю чужую отбирать! — кричал Андрей. — Ишь, умники нашлись! У нас у самих трое детей мал мала меньше — кормить нечем!