Механическая принцесса

Клэр Кассандра

Нежной заботы и уважения к старшим, которых можно было бы ожидать от такой сравнительно молодой женщины, нет и в помине! Мы опасаемся, что власть сводит миссис Бранвелл с ума. Пока не поздно, ее надо остановить – слишком много Сумеречных охотников преждевременно сошли с дистанции из-за отсутствия женской заботы и ласки.

Искренне ваши,

Гидеон и Габриэль Лайтвуды

Софи дочитала до конца; в комнате стояла напряженная тишина.

– Так

кто из вас написал это? – наконец спросила девушка.

– Я, – опустил голову Гидеон.

Губы Софи дрожали. В какой-то момент Габриэлю показалось, что она сейчас закричит.

– Это первое ваше послание? – спросила Софи.

– Нет, было еще одно, – признался Габриэль, – в нем речь шла о шляпках Шарлотты.

– О шляпках?

Тут Софи не выдержала и расхохоталась. Гидеон смотрел на нее с восторгом, как будто не видел ничего чудеснее. Даже Габриэль вынужден был признать, что смех сделал девушку прелестной.

– Думаю, Консул пришел в ярость!

– До такой степени, что был готов убить нас, – кивнул Гидеон.

– Так вы расскажете об этом миссис Бранвелл? – спросил Габриэль, которому хотелось побыстрее избавиться от неопределенности.

Лицо Софи вновь посерьезнело.

– Нет, – ответила она. – Во-первых, у меня нет желания компрометировать вас перед Консулом, а во-вторых, подобная новость будет миссис Бранвелл неприятна и ни к чему хорошему не приведет. Шпионить за ней! Какой он ужасный, этот Вейланд! – Ее глаза метали молнии. – Если вы нуждаетесь в содействии, я с радостью помогу вам разрушить его коварные планы. Письмо оставьте мне, а я прослежу, чтобы завтра оно было отправлено адресату.

В музыкальной комнате не было того слоя пыли, который помнила Тесса, – она выглядела так, будто в ней недавно произвели генеральную уборку. В камине горел огонь, на фоне которого выделялась фигура Джема. Когда Тесса вошла, он повернулся к ней и нервно улыбнулся.

Все вокруг выглядело размытым, будто написанным акварелью, – белоснежные инструменты, очертания которых проступали в отблесках огня, тускло отсвечивавшее пианино в углу, уютные диваны и кресла. Они стояли и смотрели друг на друга: девушка в элегантном синем платье и хрупкий юноша с серебристыми волосами, в черном сюртуке, слишком свободном для его фигуры. В уголках его рта залегла тревога.

– Тесса, я не был уверен, что ты придешь…

Она сделала шаг, чтобы обнять его, но сдержала свой порыв. Сначала нужно было поговорить.

– Не сомневайся, я всегда приду, – ответила она. – Джем, мне так жаль. Как тебе объяснить? Я словно обезумела. Мне невыносима мысль о том, что ты страдаешь из-за меня, потому что я каким-то образом связана с Мортмейном.

– Это не твоя вина, у тебя просто нет выбора…

– Уилл был прав – Мортмейну верить нельзя. Если бы я и пошла к нему, нет никакой гарантии, что он сдержит свои обещания. А я… я бы тем самым вложила оружие в руки врага. Не знаю, как он собирается меня использовать, но явно не во благо. В конечном счете могло оказаться так, что я причинила бы вам много зла. – В глазах девушки стояли слезы, но она сдержалась и не заплакала. – Прости меня, Джем. У нас нет времени на то, чтобы злиться друг на друга. Я понимаю, почему ты так поступил, на твоем месте я сделала бы то же самое.

При этих словах взгляд юноши озарился

нежностью.

– Zhe shi jie shang, wo shi zui ai ne de, – прошептал он.

«Я люблю тебя больше всего на свете», – мысленно перевела она.

– Джем…

– Тесса, ты должна знать, что, пока я жив, ты никуда не уйдешь от меня и не подвергнешь себя опасности.

Тесса хотела броситься к нему, но он поднял руку.

– Погоди, – сказал он и взял в руки футляр со скрипкой. – Я… Я приготовил для тебя подарок… Ко дню нашей свадьбы. Но если ты не возражаешь, я сделаю его сейчас.

– Подарок? – удивленно протянула она. – После… Мы же поссорились?

При этих словах лицо юноши озарилось изумительной улыбкой, затмившей собой все проявления болезни.

– Да, но мне говорили, что ссоры – неотъемлемая часть семейной жизни. Мы просто немного попрактиковались.

– Но…

– Тесса, неужели ты думаешь, что после какой-то размолвки я тебя разлюблю?

В голосе Джема сквозило удивление, и Тесса вдруг подумала об Уилле, о том времени, когда он проверял преданность Джема, сводя его с ума своим стремлением к саморазрушению. А Джем, невзирая ни на что, продолжал и дальше любить своего парабатая.

– Я испугалась, – тихо сказала она, – но у меня… у меня нет для тебя подарка.

– Неправда, есть, – снова улыбнулся Джем. – Тесса, прошу тебя, сядь. Ты помнишь нашу первую встречу?

Тесса села в низкое кресло с золочеными подлокотниками:

– Я, как сумасшедшая, посреди ночи ворвалась к тебе в комнату.

– Ты грациозновплыла ко мне в комнату в тот момент, когда я играл на скрипке, – поправил ее Джем. Он любовно вытащил из футляра скрипку. – Не возражаешь, если я тебе сыграю?

– Ты же знаешь, как я люблю твою музыку.

Это была чистая правда. Тессе нравилось слушать, даже как Джем говорит о скрипке, хотя она в этом почти не разбиралась. Она могла часами слушать страстные рассказы о колках, канифоли, технике владения смычком, положении пальцев и пренеприятнейшем свойстве самой тонкой струны постоянно рваться.

– Wo wei ni xie de, – сказал Джем, поднял скрипку и зажал ее подбородком.

– Ты… для меня что-то сделал?

– Не сделал, а написал, – с улыбкой произнес юноша и стал играть.

Тесса не сводила с него изумленного взгляда. Зажатый в руке смычок извлекал нежные звуки. Прекрасная, как рассвет, мелодия звучала все уверенней. Тесса как завороженная смотрела на пальцы Джема, извлекавшие из скрипки виртуозные ноты. Она представила ручеек, бегущий в лесу. Смычок двигался все быстрее, и ручеек вдруг превратился в бурный поток. Ноты взмывали ввысь, разбивались у ног Тессы, окружали ее со всех сторон. Все тело Джема, казалось, двигалось в такт музыке, хотя на самом деле он стоял неподвижно. Сердце девушки заколотилось сильнее. Джем закрыл глаза, уголки его красивого рта опустились, словно происходящее доставляло ему боль. Тессе хотелось броситься к его ногам, настолько прекрасна была музыка. Пользуясь смычком, как кистью, Джем создавал полотно своей души. Когда последние стремительные ноты воспарили к небесам, по лицу Тессы покатились слезы, но осознала она это только тогда, когда скрипка умолкла.