Механические птицы не поют
Шрифт:
— Зачем они вообще тогда нападают? — спросила Эльстер.
— На дирижаблях обычно путешествуют состоятельные люди, и корабли кажутся легкой мишенью. А вообще — кто их, отморозков, разберет, — пожал плечами Томас. — Вот если кто-то изобретет летательный аппарат, не требующий огромного мешка водорода для подъема — у нас будут очень серьезные проблемы.
Уолтер не стал говорить, что еще когда он жил на Альбионе, такие разработки уже велись. Тестовый аппарат был нелепым, огромным, с крыльями, напоминающими веера с Востока или паруса джонок, и, что ожидаемо, упал почти
Столовая заполнялась пассажирами. Вчерашней служительницы Уолтер среди них не заметил. Он со скучающим видом разглядывал людей, сидящих за столиками, и с тоской думал, что снова скоро окажется на улицах города, где лица заменяют фильтрующие маски и респираторы. Когда он сойдет с дирижабля, ему, может быть, бросят под ноги окурок. Или он наступит в лужу, подернутую радужной масляной пленкой. Никакого вереска, никакого моря и искренних улыбок.
— Вы, кажется, грустите, Уолтер, — отметил Томас, указывая на него серебристой вилкой. — Я вижу скучающие лица среди сотен восторженных, простите мне эту профессиональную привычку.
— Альбион — не самый приятный город в не самой дружелюбной стране, — через силу улыбнулся Уолтер.
— Но вы, судя по выговору, альбионец, притом житель столицы.
Уолтер быстро вспомнил, как общаются жители столицы. Вспомнил, как липнет к лицу надменное выражение, и как делать вид, что презираешь людей. Даже под маской лицо должно оставаться таким, на Альбионе безошибочно чувствуют чужаков. Те, кто не хочет играть по их правилам — тоже чужаки. Уолтер вспомнил, как носить маску ледяного презрения под маской-фильтром и понял, что больше не проглотит ни куска. Воспоминания вызывали искреннее отвращение и отзывались нарастающей тошнотой.
— Увы. Если бы на то была моя воля — я бы не возвращался, но, видите ли, мы сбежали с Альбиона, когда там орудовал этот ужасный человек, Риппер. Кто знает, в какой момент ему перестанет хватать шлюх с Нижних Кварталов, и он обратит внимание на честных женщин. И представьте себе, как только все успокоилось, как только поймали этого мерзавца и мы обжились в Лигеплаце — появляется еще один выродок!
— Да, это ужасно. Мы с матерью тоже посчитали необходимым покинуть Лигеплац еще и по этой причине. Местные власти совершенно не следят за порядком, где это видано, чтобы Пишущие имели больше информации, чем жандармы, и при этом не способствовали следствию!
— Не знаю, что случилось с беднягой Сатердиком и его бедной женой, но кто застрелил Хагана я могу сказать абсолютно точно, — сказала Тесс, ставя чашку прямо на скатерть.
Уолтер заметил, что Эльстер, не отрываясь, смотрит на расползающийся по ткани темный ободок.
— И кто же это был? — тихо спросила она.
— Совершенно точно — он сам. А перед этим зарезал эту девочку, Марию.
— Герр Хаган был попечителем нескольких благотворительных фондов и, как я слышал, очень любил свою жену, — усомнился Уолтер.
— Мария — несчастная девочка, которую Хаган взял замуж не от большой любви, а от больной совести, — категорично заявила Тесс. — Я была
— Можно спросить, что связывало вас с этими людьми? — спросил Уолтер.
— Безусловно. Я — одна из первых художниц «Механических Соловьев», молодой человек. Стояла, так сказать, у истоков. Но когда началось… у меня возникли разногласия с фирмой. Я не согласна с их политикой, а уж «Пташки»… ничего не стану говорить. Поверьте, мне нельзя вести такие разговоры. Зато я точно могу сказать, что за отношения связывали Хагана с женой, — вернулась в безопасной теме сплетен Тесс. — Он нашел Марию во время благотворительного рейда в приют Вахерлинга.
— Для душевнобольных? — Уолтер не смог скрыть удивления.
— Именно. Мария страдала от серьезного душевного расстройства. Она была нервной, неуравновешенной девушкой, у нее часто менялись настроения, а еще она была болезненно ревнива. Устраивала Хагану скандалы едва ли не каждый день, а уж когда она увидела те фотографии, наверное, сама же бросилась на него с ножом.
— Какие фотографии?
— Вы не читаете газет, Уолтер? Извольте, я вам расскажу — у Марии нашли фотографии, на которых Хаган был с другой женщиной.
— Позвольте, может это были старые фотографии! — вдруг сказала Эльстер, улыбаясь Тесс.
— Видите ли, Сулла, Хаган упал с лошади через неделю после своей свадьбы. Ничего серьезного, но на бедре у него остался заметный шрам, и снимавший позаботился о том, чтобы этот шрам попал на фотографии.
— Предусмотрительный человек! — Эльстер не переставала улыбаться.
— Вот именно. А дальше все просто — скандал, возможно покушение, убийство и после — суицид. Даже их хваленый «Парнас» подтвердил справедливость этой теории. Но настоящий убийца Хагана и Марии — человек, приславший ей эти фотографии.
— Моя мать склонна увлекаться, — тихо сказал Томас. — Настоящий убийца Хагана и Марии убил Сатердика и Мирабель, и у него личные счеты к «Пташкам». Столько людей, у которых по разным мотивам есть к ним счеты, что я затрудняюсь ответить, кто же с большей вероятностью пошел на такие крайние меры. Не слушайте наших сплетен, молодые люди, и лучше всего не читайте газет.
С этими словами Томас положил салфетку в пустую тарелку и встал из-за стола.
— Благодарю вас за компанию, польщен знакомством. Надеюсь, мы сможем скрасить путешествие друг друга.
Томас пожал руку Уолтеру, поцеловал запястье Эльстер и снял салфетку с колен матери.
Тесс только кивнула им на прощание. Ее лицо стало задумчивым и отрешенным.
— Моя мать быстро устает, хоть и не показывает этого, — тихо сказал Томас, ногой снимая кресло с тормоза.
— Я понимаю. Мы тоже уходим, пожалуй, последуем вашему совету и не станем читать газет, — вымученно улыбнулся Уолтер.
— И не слушайте наших сплетен, — напомнил Томас.
Уолтер заметил, что глаза у Томаса за своей яркостью удивительно усталые, в красных прожилках, и окруженные частыми лучами морщин. Он смотрел вслед фокуснику и думал о том, что он, наверное, тоже давно не верит ни в какой флердоранж.