Механический Зверь. Часть 4. Мастер тысячи форм
Шрифт:
«Неужели это правда я?» — Весь прошлый месяц для Лаза прошел, словно одна нескончаемая пытка. Форме Зверя еда и сон нужны были в куда меньшем количестве, чем обычному человеку, но энергию для жизнедеятельности откуда-то все-таки надо было брать. А он ведь даже не помнил, когда в последний раз досыта ел или вдоволь спал. Может быть Фауст был прав и таким режимом он действительно не помогал Айне, а лишь все дальше отодвигал ее нахождение?
— Фауст… — он подошел к двери в комнату друга и тихо постучался. Сейчас ему и правда нужна была помощь, помощь того, кто всегда знал, что и как сказать, чтобы успокоить бушующий у него
Но Фауст ему не ответил. Даже за пять сотен лет жизни невозможно избавиться от самых банальных человеческих эмоций, а месяц наедине с парнем, постоянно срывающимся по поводу и без, доведет кого угодно. Нет, Фауст не отказался от Лаза, он не забыл о том, что сам вызвался следовать за ним и поддерживать. Но ему нужно было время, чтобы отдохнуть, перевести дух, потому что иначе, Фауст это чувствовал, он мог и сам сорваться. Вот только по ужасному совпадению момент для этого он выбрал самый неудачный из возможных.
Лаз не стал больше стучать. Вернувшись к окну и снова припав к нему лбом, он всмотрелся в происходящее там, внизу. Люди, несмотря на дождик, с улиц не исчезли. Кто-то неспешно прогуливался, укрывшись под зонтиком, кто-то двигался мелкими перебежками от навеса к навесу, придерживая руками воротники, иные просто шли, то ли слишком радостные, то ли слишком подавленные, чтобы обращать внимание на льющуюся с небес воду.
В голове было пусто, настолько, что, казалось, если по ней постучать, то звук будет как от удара по спелому арбузу. Однако фатальные совпадения на сегодня еще не закончились. По стечению обстоятельств окна их номера находились прямо над входом в гостиницу и, соответственно, в гостиничный ресторан. И спустя где-то час неподвижного и бездумного созерцания Лаз вдруг понял, что из дверей этого ресторана, немного покачиваясь и громко над чем-то смеясь, выходила та самая компания танильцев.
И тогда произошло то, чего происходить не должно было. Огонек обиды, уже почти потухший у Лаза в груди, вспыхнул с новой силой. И пламя это, освобожденное от препятствий и преград, начало расти бесконтрольно, ширясь, расползаясь по разуму и постепенно превращаясь в нечто совершенно иное, куда более разрушительное и опасное.
В сердце Лаза родился гнев. Не та вспышка ярости, что заставляла его, потеряв рассудок, бросаться в бой, уничтожая врагов, а нечто куда более холодное, коварное, липкое. Гнев, направленный не на конкретного человека, а вовнутрь, питающийся эмоциями и растущий, пока есть топливо. И, к сожалению, у Лаза этого топлива было даже слишком много.
.
Компания из шести танильских солдат, в свой заслуженный выходной отмечавшая в ресторане помолвку одного из них и местной девушки, чуть полноватой милашки с россыпью веснушек на щечках, за которой несчастный влюбленный ухлестывал с самого прибытия в Сайркин, вышла из заведения и направилась в сторону казарм. Время было уже позднее, завтра им всем нужно было рано вставать на дежурство, на улице моросил мелкий холодный осенний дождик, а они были вооружены и представляли сильнейшую страну на континенте. Так что решение срезать путь через дворы, где периодически происходили довольно неприятные эпизоды городской истории, пришло в их головы как-то само собой.
И когда в темной подворотне им на пути встретилась высокая худая фигура, не пожелавшая уступать дорогу или даже
— Парень, кем бы ты ни был, уйди с дороги, ни нам, ни тебе не нужны эти проблемы. — Несмотря на то, что он был изрядно пьян, танилец продолжал вести себя согласно совести и букве закона, не подозревая, что этим лишь сильнее бесил того, к кому обращался.
Вот только на этот раз Лаз не стал ничего говорить и пытаться спровоцировать этих шестерых на драку. Лучше кулаков о его намерениях ничто бы не сказало.
И несмотря на то, что он специально не использовал магию, был в меньшинстве и безоружен, против усиленного трансформациями тела обычные вояки сделать ничего не могли. Меньше чем через минуту пятеро из компании уже валялись на земле либо в отключке, либо тихо стонущие от разного рода переломов, а последний, тот самый, что вел с ним разговор и сейчас, и тогда, в ресторане, словно цыпленок, висел в воздухе, силясь разжать держащие его за горло пальцы.
— Что мы тебе сделали? — Прохрипел он, в конце концов осознав, что его усилия тщетны.
— Ничего, — Лаз предусмотрительно изменил лицо и голос, так что выйти на него танильцы не смогли бы при всем желании, а значит можно было не скрывать своих истинных мыслей. — Просто оказались не в том месте и не в то время.
— Ты убьешь нас?
— Посмотрим… — Усмехнулся Лаз, одним хлестким ударом отправляя офицера в чертоги своего однофамильца.
Его лицо поплыло, теряя неестественно искаженные черты. И будь он сейчас более вменяем, точно бы задал себе вопрос: «Почему это произошло без появления характерного черного тумана?» Но сейчас вменяемым Лаза назвать точно было нельзя.
С довольной усмешкой осмотрев дело своих рук, он вдруг пошатнулся, а на лице калейдоскопом промелькнуло с полдюжины разных эмоций от удовольствия до отвращения. Он ощущал, как полыхавший в груди гнев, довольно урча, словно огромный сытый кот, медленно успокаивается и та красная пелена, что застилала глаза, начала рассеиваться вместе с ним.
Лаз понимал, что сделал, понимал всю отвратительность этого поступка и ему даже было стыдно за себя, но при этом нельзя было сказать, что ему не понравилось. То чувство, что он испытал когда-то давным-давно, убивая оборотня Турбаса Дайло: ноющая боль в покрытых ссадинами костяшках, стоящий в воздухе железный привкус крови, сила, что ставит тебя над другими — все это было очень приятно. Настолько, что Лаз был готов признаться себе: он не сможет больше от этого отказаться.
Словно настоящий наркоман, попробовавший сильнейший наркотик, он мог бороться, мог сопротивляться, мог убеждать себя, что такого больше не повторится, но в глубине души он знал правду. А раз единственный человек, кто мог что-то с этим сделать, решил отказаться от него, то и пытаться просить о помощи не стоило.
.
— Хозяин, все идет отлично! даже без нашего вмешательства он постепенно сходит с ума, нужно будет лишь в нужный момент немного его подтолкнуть.
— Давно пора. А то я начал чувствовать какие-то шевеления со стороны светлых, не знаю, что они планируют, но что бы там ни было, нельзя им этого позволить.