Мелиан. Охота Дикой Кошки

Грас Мария

Предназначение остальных сооружений вроде невысокого полукруглого строения, напоминающего

шар, наполовину вкопанный в землю, или угловатого, неустойчивого на вид, здания, осталось

загадкой.

Я медленно поднялась, отряхивая песок с колен, и задумчиво уставилась на спутника.

– Насколько я помню, - сказал Коннар, разглядывая увечную ладонь, - этот колодец был где-то там.

– Он осёкся и понизил голос: мимо нас, шурша хитолью, прошел служитель монастыря. Он бросил

на

нас насторожённый взгляд, но ничего не сказал.

– Где-то там, - шёпотом повторил северянин, когда невольный свидетель нашего разговора скрылся

из виду. Наёмник указал на загадочное полукруглое здание.
– Оно появилось, когда меня тут уже

не было, но примерное расположение колодца я помню. Если его там не окажется, готов съесть

живую крысу.

Я усмехнулась и кивнула, без лишних раздумий выведя на песке:

"Значит, мне придется поверить тебе на слово и совершить этой ночью небольшую прогулку".

Коннар поднял бровь и тихо уточнил:

– Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

Я покачала головой и уничтожила надпись.

– Что ж, - ухмыльнулся наёмник, не поскупившись на сарказм.
– Хотя спасибо и на том, что не

сбегаешь от меня, как ты это любишь делать.

***

Ночь огромным мотыльком билась в крошечное отверстие, считающееся в Лит-ди-Лиаре окошком

кельи. Коннар спал, лёжа на спине и закинув руки за голову, и тонкий лунный луч серебрил его

тёмные волосы, разметавшиеся по каменной кладке.

Я лежала без сна, считая мгновения до ухода. Камень холодил кожу сквозь хитоль: все удобства в

келье заключались в двух продолговатых углублениях, выдолбленных в полу. В них полагалось

спать. Больше в узком помещении, едва вместившем в себя нас обоих, ничего не было, даже

опостылевшие изваяния Лиара отсутствовали.

Наверное, бог полагал, что даже самый завалящий матрац – лишняя роскошь для его почитателей.

237

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

Снаружи кто-то шаркал по песку: то ли мейстер выставлял своих подопечных нести стражу, то ли

кому-то тоже не спалось. Вдалеке ухал гнусный тонкий хохот алых шакалов. Вдруг отчётливо

представилась картина: длинные лапы, покрытые косматой рыже-чёрной шерстью, возникают на

кромке монастырской стены, и на песок бесшумно опускается поджарый зверь с острой вытянутой

мордой и стоячими, как развёрнутые паруса, треугольными ушами. Я как-то раз видела алого

шакала, правда, мёртвого: в комнате у Микаэля Аметиста стояло чучело, набитое соломой. Агаты,

вставленные вместо

глаз, тускло поблёскивали в полумраке. Иногда мерещилось, что они со

скрипом проворачиваются в глазницах, следя за каждым движением. Честно говоря, я побаивалась

оставаться с ним наедине.

Я помассировала виски, отгоняя видение. Стоило пошевелиться, как острые бортики каменного

ложа больно впились под рёбра. Коннар вздрогнул во сне, заставив меня замереть. Не хотелось его

будить даже ненароком: наёмник вполне мог увязаться следом, невзирая на давешнюю

договорённость.

Шарканье снаружи утихло. Мотылёк угомонился. Я принялась аккуратно выбираться из каменной

"кровати".

По келье вдруг прошелестел тихий шёпот, словно под потолком скользнула стая сверчков. Стены

дрогнули и поплыли в темноте, смазываясь, как рисунок на песке, настигнутый морской волной.

Вокруг повисла тёмно-серая муть, прорезаемая багровыми сполохами, как грозовая туча –

молниями.

Рука соскользнула, и я упала обратно в каменное углубление, цепляясь за хитоль у горла так,

будто она могла защитить.

От чего?

Единственной связью с реальностью оставалась холодная твердь камня. Всё остальное утонуло в

непроницаемом тумане, который вёл себя, как живой: наползал, заставляя пятиться; скручивался

спиралями и тянул жадные щупальца, словно торопился обследовать каждый уголок кельи.

Что это ещё за очередная хэллевщина?

В ответ на мои мысли по туману пробежала дрожь. Он отпрянул от меня. В грязно-сером полотне

появилась прореха, сквозь которую из ниоткуда шагнула высокая тень, обладающая до боли

знакомыми очертаниями.

– О хайлэ, малышка, - прозвучал в голове насмешливый голос Сокола.

"Какого Хэлля!" - хотела выкрикнуть я, но не смогла. Что-то больно стянуло губы. Когда я поднесла

к ним ладонь, то с ужасом обнаружила, что они плотно сшиты чем-то, на ощупь напоминающим

жилы. Я с ненавистью посмотрела на Морриса и отняла руку от лица. На ладони остались тёмные

капли крови.

Сокол внимательно наблюдал за мной. На его лице отражалось глубокое удовлетворение. Тьма

немного рассеялась, и он предстал таким, каким я видела его в последний раз. Можно было

подумать, что он живой, если бы не синеватый оттенок кожи и тёмные провалы, зияющие на месте