Мельничиха из Тихого Омута 2

Лакомка Ната

— Ну где я была, Витечка, — сказала я, садясь на край кровати, — ты прекрасно знаешь. Поплавала немного. Вот, обсохнуть не успела, а ты уже мне замену нашел. Или это была горничная?

Витька побагровел, потом побледнел, а потом выдал:

— Между прочим, я в полиции из-за тебя полдня просидел! Меня в убийстве подозревают, к твоему сведению! У меня стресс! Мне разрядка нужна была!

— О, так это — не горничная? — серьезно уточнила я. — Её Разрядка зовут?

— А ты сама?! — бросился он в наступление. — Сама-то себе мужика нашла! Быстрая,

ничего не скажешь! Что это за горилла? — Витька ткнул пальцем в сторону Рейвена.

— Это — тот самый Витька? — уточнил судья, обращаясь ко мне.

— К сожалению, — буркнула я.

— Кто это? — наседал на меня бойфренд. — Ты его из какой деревни выкопала? Он на каком языке говорит? На горилльем? Пусть выметается! Или я позвоню администратору!

— Никуда ты не позвонишь, — сказала я устало и поняла, что в самом деле очень устала. От Витькиных тупых выходок, от его пронзительного голоса и… и от чужих баб в нашей постели. — Номер забронирован на меня, если помнишь. И я имею право приглашать гостей. Ты же приглашаешь?

Витька замолчал и ощетинился, зыркая то на меня, то на Рейвена, который продолжал с олимпийским спокойствием наблюдать за нашей семейной сценой. Хотя… какая тут семейная сцена? Если и семьи никакой не было…

— Так ты где была? — Витька решил немного сменить тему. — Я спасателей вызвал, они там всё облазили, а тебя не нашли.

— Где была? — я задумчиво посмотрела на Рейвена. — Да так, делами занималась. Бизнес теперь у меня, Вить. Недвижимость, Лексус чёрный…

— Чего?!

— Ну Лексус, понимаешь? — заботливо объяснила я. — Транспортное средство такое. Всегда мечтала о чёрном «лексусе».

— Это он тебе подарил?! Горилла эта?!

Нет, переменить тему не получалось. И связного разговора не получалось. А тут ещё судья решил встать с постели, халат распахнулся и Рейвен продемонстрировал полное отсутствие нижнего белья.

— Ах ты, ш… — Витька не успел назвать меня той, кем хотел, потому что в этот момент Рейвен почти без замаха ударил его в живот.

Витька пожух и обмяк, как сдувшийся шарик, и издал очень похожий звук, а потом медленно встал на колени, держась обеими руками за живот и улегшись щекой на кровать.

— Зачем? — мягко попеняла я Рейвену.

— Мне не нравится, как он с тобой разговаривает, — мрачно сказал судья, перешагнул через Витькины ноги, прошел к столу и в два счета съел мой бутерброд. — Я не совсем понял, что он лопотал. Он как меня назвал?

— Я в полицию заявлю… — пропыхтел Витька, понемногу приходя в себя. — За избиения! Гориллу твоего посадят!

— Вот, — Рейвен почесал грудь. — Опять назвал. Что он говорит?

— Это такой местечковый диалект, — соврала я, не моргнув глазом. — Значит — большой и сильный человек, которого я очень боюсь.

— Да? — Рейвен с некоторым сомнением посмотрел на Витьку, а тот пытался отдышаться.

— В полицию ты, Витечка, конечно, звонить не станешь, — заговорила я ровным тоном, стараясь не показать, как перепугала меня эта дежурная

угроза. — Потому что всё равно я ничего не видела. И скажу, что ты просто наговариваешь на хорошего человека.

— А, так он — хороший человек? — съязвил Витька, принимая более-менее горизонтальное положение, но всё ещё стоя на коленях. — И это он тебе «лексус» подогнал? За какие заслуги?

— Не подогнал, — торопливо перебила я его, пока он не сказал лишнего и не получил от судьи опять, — я сама купила. Могу себе позволить.

Разумеется, что Лексус был обыкновенным ослом, Витьке знать не надо было. Как и не надо было знать, что Рейвен находится в этом мире нелегально.

— А мне без разницы — поверят или нет, — заявил Витька, доставая из кармана сотовый. — Посидите в участке, как я сидел. Не всё же мне одному время терять.

— Дай сюда! — я пыталась отобрать у Витьки телефон, мы начали бороться, но боролись недолго, потому что подоспел Рейвен и поднял моего бойфренда за шкирку, оттаскивая от меня. — Забери у него телефон! — крикнула я.

— Что, испугалась? — заорал Витька, но получил ещё один удар в живот и затих, закатывая глаза.

— Ты его не убил? — с беспокойством спросила я Рейвена, забирая из ослабевших витькиных пальцев сотовый.

— Не убил, — угрюмо ответил судья. — А надо?

— Не надо, — заверила я его горячо. — Клади его на постель и привяжи покрепче. Нам надо уходить побыстрее.

Рейвен больше вопросов не задавал — надо отдать ему должное, мигом прикрутил Витьку хитрым узлом к прикроватным столбикам за запястья, использовав поясок от халата, а я положила телефон на стол и начала собирать сумку — деньги, одежду, документы. Скорее всего, придется снимать квартиру, чтобы нас с судьей не нашла полиция, когда Витька окажется на свободе.

— Эй, ты что делаешь? — спросил Витька, но вопрос был не к Рейвену, который его связывал, а ко мне.

— Ухожу от тебя, Витечка, — сказала я, пересчитывая купюры.

— Предательница!

— Это ты мне говоришь? — уточнила я. — После того, как я застукала тебя с этой белокурой жирафой? Всё, не обсуждается. Ухожу сразу и навсегда.

— Ах ты…

— Рот ему заткни, пожалуйста, — я перебросила Рейвену свой шелковый шарфик. — Всё равно ничего толкового не скажет.

Несмотря на сопротивление (Витька мотал головой и пытался кусаться), Рейвен быстро законопатил ему пасть полотенцем и подвязал моим шарфом, чтобы было надежнее.

— Одеваемся и уходим, — сказала я, убегая в ванную.

Я надела джинсы и футболку, кроссовки утонули в Ллин Пвилл, поэтому пришлось обуваться в мои тихоомутские туфли с пряжками. Остальную одежду — юбку, корсаж и рубашку, я упаковала в сумку.

Рейвен уже был при параде — то есть при камзоле, и Витька удивленно на него таращился, не имея возможности высказаться.

— Пошли, — я взяла судью под руку, и мы вышли из номера.

Аккуратно заперев дверь, я отдала девушке на ресепшене ключи сказала как можно проникновеннее: