Мельничиха из Тихого Омута 2
Шрифт:
Признаться, мысли у меня были совсем не радостные. Мало было проблем на мельнице, так к ним ещё и добавилась Анна. И по сравнению с остальными страхами-неприятностями она была самым неприятным. Но как избавиться от приставучей женщины, я решительно не знала.
В Тихом Омуте было, как обычно, тихо и спокойно. Я доехала до дома старосты и получила говяжью голяшку — аккуратно завернутую в холстину, перетянутую верёвкой, чтобы легче было нести.
Пока я отсчитывала монеты, старостиха вынесла в большом тазу требуху — говяжий
Я задумчиво проводила женщину взглядом, и тут из-за угла дома в переулок вывернул судья верхом на чёрном коне.
— Субботнее приглашение в силе? — спросил Рейвен, поздоровавшись. — Вы обещали обед, хозяйка.
— Да, обещала, — кивнула я, думая об Анне. — Сегодня у нас суп…
— Римский? — оживился судья. — Римский суп? Со свёклой?
— Рыбный, — я посмотрела на него и усмехнулась.
Борщ в роли приворотного зелья действовал. Но сообщать Анне этот рецепт я точно не собиралась.
— Сегодня будет рыбный суп, — сказала я, укладывая телячью голяшку в повозку, — а завтра у нас свеженина…
Старостиха снова прошла мимо нас, и тут меня осенило.
— А вы любите рубец, господин Кроу? — спросила я, и даже ладошки зачесались, как мне захотелось поскорее получить этот крайне неаппетитный кусочек телячьей туши.
— Рубец? — переспросил судья. — А кто же его не любит?
— Тогда и завтра приходите, — пригласила я его и не сдержавшись хихикнула. — Будет вот такой рубец! — и я даже губами причмокнула, показывая, как будет вкусно.
Так была начата операция под секретным названием «Долой Анну». Правда, в этой операции участвовала я одна, ведь недаром она была засекречена.
Купленный рубец был загружен в повозку вместе с голяшкой, и мы с судьей отправились на мельницу, вполголоса обсуждая события в Тихом Омуте и строя догадки относительно того, кто виноват и что делать.
Рейвен очень предусмотрительно держался на расстоянии от моего осла и целоваться не лез, настороженно поглядывая на Лексуса всякий раз, когда он встряхивал лохматой челкой.
— Слышал, вы тут всех богатеев в свою веру обратили, — сказал Рейвен, когда мы уже подъезжали к мельнице. — Они вам, вроде как денег бессрочно ссудили?
— Есть такое, — сказала я, помахивая кнутом. — Я же вам говорила, что у меня грандиозные планы.
— Не прогорите, хозяйка? — спросил он с беспокойством. — Вы ещё с прежним долгом не расплатились, а уже набираете другие.
— У меня всё под контролем, — уверенно сказала я и снова подумала про Анну. — Ну… почти всё.
— Слушайте, — он взъерошил волосы, старательно подбирая слова, — я, конечно, далеко не Фуллартон, но у меня есть кое-какие сбережения… Если этого хватит…
— Хотите инвестировать капитал? — рассмеялась я.
— Что? — переспросил он, глядя на меня чёрными, как ежевика, глазами.
— То есть хотите войти в долю?
Теперь он посмотрел
— Просто предлагаю вам помощь. А у вас одни барыши на уме.
— Зато у вас — только любовь? — поддразнила я его.
— Так я бы рад, — подхватил он в тон, — если вы хозяйка…
В следующую секунду его вороной мчался по дороге, высоко взбрыкивая задними ногами, а Рейвен пытался усидеть в седле, ругая на чём свет стоит неких ослов, которые как собаки.
— Опять твои проделки? — спросила я у Лексуса, который встал, как вкопанный, и упрямо наклонив голову наблюдал за бешеной скачкой вороного.
Рейвену кое-как удалось успокоить коня, и они оба вернулись к нам с Лексусом, не рискуя, правда, подъезжать ближе, чем на десять шагов.
— Этот шельмец опять вас укусил? — я пыталась не засмеяться, но это плохо получалось.
— Он Смата укусил, — огрызнулся судья, грозно сверкая глазами. — Ненавижу этого осла!
— Возможно, это какой-нибудь заколдованный принц, — предположила я, подхлестывая «принца» по черному лоснящемуся крупу. — Он влюбился в меня и отстаивает свою женщину перед другими мужчинами.
— Осёл вам точно не пара, — проворчал Рейвен.
Кто мне пара, я решила не уточнять. Тем более, что мы уже почти приехали. Оставалось только повернуть…
Первой, кого я увидела возле мельницы, была донна Анна.
Вдовушка прогуливалась по берегу, швыряя в воду камешки, и стоило только нам с Рейвеном выехать из леса, уставилась на нас, приложив ладонь козырьком ко лбу.
— Спокойствие и выдержка, — посоветовала я Рейвену, хотя совет был больше для меня, потому что я уже закипела, едва изысканная дама показалась на горизонте.
— Вы вернулись? — поприветствовала нам Анна, улыбаясь, как ни в чем ни бывало. — Вы с добычей? — она с любопытством заглянула в повозку. — Снова привезли тряпочки для бумажного дела?
Она приняла за тряпку рубец, который я положила поверх голяшки.
— Нет, — ответила я, улыбаясь так же приветливо, — это мясо на ужин. Помогите донести? — и я с удовольствием выволокла из повозки говяжий желудок — серый, в сосочках и слизи.
Улыбка мгновенно исчезла со сдобного личика Анны, а сама она побледнела, позеленела, и, если я не ошиблась, изысканную даму чуть не стошнило.
Зажав рот двумя ладонями, она рванула к мельнице и исчезла в доме быстро, как рыбка в воде.
— Не любит рубец, наверное, — сказала я с притворным сожалением.
— Как можно не любить рубец? — изумился Рейвен и спрыгнул из седла на землю, чтобы привязать коня.
Судья был прав — не любить рубец невозможно. Главное — уметь его готовить.
Обед на мельнице прошел в теплой и дружеской обстановке, потому что наша гостья слегла в своей комнате с внезапным приступом мигрени, попросив подать ей хлеба и воды.