Мельничиха из Тихого Омута
Шрифт:
Согласны?
– он замолчал и уставился на меня, и руки, только что молотившие в воздухе, замерли на середине жеста.
– Но я не ссорилась с вами и не вредила, - напомнила я ему.
– Или вы о себе говорите, господин Чарлтон?
– А-а... э-э...
– замычал он, и даже в сумерках стало заметно, как он побагровел.
– В прошлый раз вы так нехорошо разговаривали со мной, - строго сказала я, - оскорбляли меня и мою свекровь, поэтому ни о какой свадьбе не может быть и речи. Но я считаю, что мы должны забыть обо всем и конкурировать
Он вытаращился на меня, и я прикусила язык - не слишком ли заумно начала говорить мельничиха Эдит? Теперь уже мне можно было промычать что-нибудь невнятное и покашлять в кулак, сделав вид, что это я так - заболталась.
– Вы мне отказываете?!
– ахнул Закхей Чарлтон потрясенно.
Опаньки. Так его удивила не моя умная речь, а отказ?
– Я не собираюсь замуж, - отрезала я.
– Мой муж умер недавно, я ещё в трауре. И собираюсь находиться там ещё. ещё лет пять.
– Где находиться?
– он окончательно запутался и багровел всё больше.
– В трауре, - процедила я сквозь зубы.
– Давайте пожмем друг другу руки, господин Чарлтон, и будем просто добросовестными конкурентами, пусть каждый.
– Какими конкурентами?
– возмутился он.
– Ты не понимаешь, женщина? Ты не справишься! Хоть закорми всех своими дурацкими пирогами - ты не справишься с мельницей! Ты прогоришь, и никакие пироги и покупатели тебе не помогут.
– Если это - всё, - сказала я холодно, - тогда - спокойной ночи. Ворота - вон они, - я указала пальцем.
Мельник оглянулся, а потом опять окинул меня взглядом. Я не стала гадать - что у него на уме, и на всякий случай взяла метлу. Один раз она уже помогла мне - против водяных чудищ, поможет и против наземного.
Но наземное. то есть мельник решил не рисковать. Он достал новую зубочистку, крепко прикусил ее зубами и ушел, не попрощавшись. Я стояла на крыльце, сжимая древко метлы, пока Закхей Чарлтон не добрался до дороги и не зашагал в сторону деревни, и только тогда вернулась в дом, поставив метлу в уголок. Принесла же нелёгкая! Жениться он вздумал! А как завертелся, когда я поймала его на «не будем ссориться и вредить»!
Услышав стук лошадиных копыт во дворе, я встрепенулась.
Судья! Приехал!.. Не мог появиться немного раньше, хоть на пять минут!..
Выскочив на крыльцо, я увидела, как в ворота заезжает всадник. Вот только это был не всадник на вороном жеребце. Вместо жеребца переставляла ноги унылая кляча, а на ней гордо восседал графский сборщик налогов Римсби.
– Добрый вечер, хозяйка, - поздоровался он.
– Вы одна?
– Матушка Жонкелия ушла взять закваски, - сказала я, останавливаясь на верхней ступеньке.
– А вы зачем пожаловали?
– Да вот ехал мимо и решил завернуть, чтобы предупредить, - Римсби говорил очень доброжелательно, но это меня не обмануло, потому что взгляд у графского слуги оставался прежним - цепким, острым, и совсем не добрым.
– О чем предупредить?
– Господин граф изменил
– То есть как это?
– я постаралась не выказать, как растерялась и - что уж скрывать!
– испугалась больше, чем появления моргелютов.
– У нас договор...
– Который господин граф изменил в одностороннем порядке, - Римсби повесил длинный нос так же уныло, как и его лошадь - морду.
– Мне очень жаль, хозяйка, но я человек подневольный. Так что подсуетитесь тут, на мельнице.
– он набросил поводья на столбик ограды и пошел к крыльцу.
– Мельница только-только заработала, - сказала я, испытывая огромное желание удрать в дом, закрыть дверь и подпереть её чем-нибудь. Но от проблем спрятаться за дверью невозможно, а сейчас возникла настоящая проблема, и её надо было решать - чем скорее, тем лучше. Поэтому бежать - не выход.
– За пару месяцев мы полностью оплатим долг. Передайте графу, что мы не нарушим первоначальных соглашений. Не надо ужесточать требования. Это незаконно.
– Бросьте, хозяйка, - засмеялся он.
– В этом краю один закон - слово графа Фуллартона. Тут вам даже судья не поможет. А что у вас с судьей?
– он поставил ногу на нижнюю ступеньку.
– При чем тут судья?
– ответила я вопросом на вопрос.
– Вы же там на дороге не просто разговаривали?
– Римсби поднялся ещё на одну ступеньку.
– Я это сразу понял. Не просто так он вокруг вас закружил.
– По-моему, вы говорите нелепости, - твердо произнесла я.
– Передайте графу Фуллартону, что завтра я приду к нему поговорить насчет аренды. Думаю, мы уладим это недоразумение.
– Господин граф вас и слушать не станет, - убежденно сказал Римсби, поднимаясь ещё выше по крыльцу.
– Честно говоря, вы ему - как кость в горле. Он спит и видит, чтобы прикрыть вашу мельницу насовсем. Я сам слышал, как он ворчал, что оставалось подождать совсем немного, чтобы мельница Бриско развалилась, а тут мельничиха будто проснулась - и опять решила отнимать заработок у Закхея, но он этому положит конец.
– Не понимаю, - я и в самом деле ничего не понимала.
– Каким образом мы отнимаем заработок у Закхея, и почему это так волнует графа?
– Ну как же!
– хохотнул Римсби. Он уже стоял рядом со мной, но хотя и находился на ступеньку ниже, лица наши были вровень.
– Вы своими плюшками заманиваете поселян, доходы у Закхея снижаются, а значит, снижаются доходы господина графа. Две мельницы
– это слишком много. Хватит и одной.
– Найдется работа и для двух мельниц, - возразила я, выдерживая его пристальный взгляд.
– Неужели граф не пожалеет двух одиноких женщин, которым только и надо, что раздобыть немного денег на пропитание, и чтобы была крыша над головой?