Мелодии белой ночи
Шрифт:
поскольку Монкфорд-младший стал для Линн первым мужчиной, наивная провинциалка
полагала, что так оно всегда и бывает.
Сейчас все происходило неспешно, точно в замедленных съемках... Норман улыбнулся,
встретив ее завороженный взгляд. Не отводя глаз, Линн сбросила блузку и лифчик. Что за
упоительное ощущение: с этим мужчиной она ощущала себя такой уязвимой и одновременно
раскованной и дерзкой!
Загар еще не сошел, и грудь казалась матово-белой
живота и ног. Юбка, одно из самых разумных ее приобретений, автоматически
настраивавшая владелицу на рабочий лад, теперь оказалась досадной помехой. Линн
торопливо дернула молнию вниз.
Когда настал черед колготок, Норман взялся за дело сам. И вот уже Линн лежит перед
ним обнаженная, если не считать кружевных трусиков.
К тому времени винные пары развеялись. В голове прояснилось. Но разум
безмолвствовал. Более того, Линн по-прежнему отчаянно влекло к Норману. Страсть,
восторг и любопытство слились воедино и окончательно подчинили себе молодую женщину.
За последние годы ни одному мужчине не удавалось пробудить в ней даже слабого отзвука
вожделения, а теперь неуправляемый водоворот эмоций увлекал ее за собой.
Норман развел ей бедра и опустился ниже, неспешно лаская ее тело: лизнул ложбинку
между грудей, пощекотал большими пальцами набухшие соски, легонько коснулся их
языком — и Линн с трудом сдержала крик. Сам Норман изумительно владел собой: о
снедающем его нетерпении свидетельствовал лишь упругий напор прильнувшего к ней
мускулистого тела.
Ладони Нормана легли ей на бедра, разгладили кружевные трусики, пальцы скользнули
под резинку. Медленно, дюйм за дюймом, он стянул ажурную полоску вниз, и дыхание у
Линн перехватило. Она застонала, не в состоянии более выносить эту сладостную,
изматывающую пытку, и наконец из последних сил отстранила своего «мучителя».
Норман выждал, чтобы дыхание ее выровнялось... и вошел в нее одним резким
движением. В глазах Линн потемнело, и во мраке ослепительно вспыхнули цветные огни...
Как долго лежали они, не размыкая объятий, прежде чем решились заговорить?
Должно быть, не более нескольких минут, хотя Линн показалось, что минула целая жизнь.
Ход времени прервался, мгновение обратилось в вечность.
— Кажется, я засыпаю, — пробормотала Линн.
— Надеюсь, это не выпад в адрес моих мужских достоинств? — ласково поддразнил
Норман, убирая непослушный локон с ее лба.
— Сама виновата: не нужно было столько пить за ужином. Вино дает о себе знать. —
Линн с трудом разлепила
Она попыталась было приподняться, но Норман легонько толкнул ее обратно на
подушки.
— Моя постель куда удобнее, — прошептал он ей на ухо.
Хотя перспектива возвращения на такси домой, в собственную спальню, на одинокое,
стылое ложе вдруг утратила для Линн всякую привлекательность, она все-таки встала и
принялась одеваться.
56
Норман со вздохом сел, натянул брюки, не позаботившись застегнуть ремень, так что
концы его свисали по обе стороны: дескать, неисправимый повеса только что из постели!
— Зачем ехать домой, если можно остаться здесь? — недоумевал он.
Ответ был прост. В глубине подсознания Линн билась мысль: остаться на ночь
означает нечто большее, нежели просто заняться любовью. Подобная близость закладывает
основы постоянных отношений. По крайней мере, в ее понимании. А для Нормана это —
сущие пустяки. Он озабочен лишь соображениями удобства.
Норман действительно продолжал настаивать, что остаться разумнее всего, тем более
что Линн засыпает на ходу, но молодая женщина пропустила его доводы мимо ушей. Она
вызвала такси, а затем приняла меры к тому, чтобы и впрямь не задремать. Главное — не
рассиживаться в кресле или на диване, иначе глаза закроются сами собой!
— Ужасно нетрадиционно все вышло, правда? — заметила она, допивая кофе.
Способность логически мыслить понемногу возвращалась к Линн, а заодно — и
тревога о будущем.
— В высшей степени. — Норман пересек комнату и встал перед нею, намеренно не
опуская взгляда. — Но до чего же приятно! — Он ласково отобрал у Линн чашку, отставил в
сторону и поцеловал в губы. — Я так давно о тебе мечтал...
— Не верю ни единому слову, — отозвалась она.
Если Линн чему-то и научило знакомство с Реймондом, так это не верить признаниям
мужчин, сделанным в минуты страсти.
— Откуда столько цинизма? — прошептал Норман.
— Для романтики я слишком стара.
— Я тоже.
Линн недовольно свела брови.
— Иными словами, речь идет не более чем о сексе!
— Не более чем о сексе? Ты говоришь так, словно подразумеваешь одну из функций
организма? Для тебя заняться сексом все равно что чихнуть или откашляться, да?
Норман тихо рассмеялся и снова поцеловал ее, на этот раз более властно, но в сознании
Линн уже зазвенел колокольчик тревоги. Да, этот ухажер не прибегает к комплиментам и