Мелодия Миэры
Шрифт:
– Мне пора, доктор Дагомар, – голос властительницы мелодии ухитрялся звучать в его ушах, голове и даже коленях.
Дэм встал, прощаясь с шаманкой.
– Мы еще увидимся с вами, – приветливо сообщила Матильда. На ее руках сидела сосредоточенно молчавшая Мимма.
– Я всегда рад видеть вас.
– Не будете ли вы так любезны, Матильда – Янжин, – сказала Эрменберта, подняв головку к лицу Матильды. – Поведать доктору Дагомару что-нибудь о ключах к хранилищу с файлами.
Дагомар удивленно посмотрел на куколку.
– А какие ключи
– Наследство вашей прапра…Дагмар, – спокойно заявила его самоуверенная фея. – Для доступа к которой Александер инициировал программирование моего сознания.
– Ах, вот ты о чем! Глубокоуважаемая Матильда что-то знает о наших семейных историях?
Матильда и Эрменберта воззрились на него с некоторым сожалением.
– Простите меня, – сказал Дагомар. – Я был бы очень рад услышать что-то о ключах. К шкатулке с файлами. Если вы не против, Матильда – Янжин Германовна.
Но шаманка, похоже, не собиралась откровенничать.
– Ключи к шкатулке – это пять драконов и два паука, – заявила она и замолкла.
– В самом деле? Как интересно! А фея? – не удержался Дагомар, покосившись на Мимму.
– Фея – персонаж из другой системы кодов, – отвечала Матильда. – А я назвала вам первичные ключи. Оригиналы.
Она смотрела прямо на него, и выражение ее желтых глаз не располагало к дальнейшим расспросам.
– Это очень познавательно… – протянул ничего не понявший Дагомар. – Спасибо!
Эрменберта, между тем, выглядела вполне довольной. Наверное, сговорилась с Александером поддевать Дагомара этой шкатулкой, якобы впихнутой ему в мозг и бестолково валяющейся там.
– До свидания, – сказала Матильда, считая разговор законченным. Она передала Дэму куколку и вышла из амбулатории, чтобы исчезнуть в лесу.
Органический и неорганический представители сознания
По дороге в больницу Эрику стали осаждать воспоминания о пожаре и страшном падении Эрнеста, который был теперь подключен к аппаратам. Эрика потрясла головой, пытаясь избавиться от жуткой картинки – умирающая лошадь и лежащий без движения ее муж. И этот его стеклянный взгляд… И треск пожара, знакомый с детства по кошмарным снам, и завесы дыма.
Нужно прогнать эти воспоминания, отнимающие силы. Ей нужно собраться и не расходовать себя на бесполезные огорчения, ведь придется, видимо, долго ухаживать за Эрнестом. Надо подумать о чем-нибудь приятном. Например… В памяти всплыл тот первый визит Эрменберты.
Куколка уселась тогда на стол напротив Эрики, и их лица оказались друг напротив друга. Было странное ощущение, словно смотришь в уменьшающее зеркало. Видишь в отражении лицо, вроде бы твое, и в то же время нет. Эрика моргнет, и Эрменберта тоже. Эрика качнет головой, и Эрменберта кивнет в тон ей, пытаясь копировать движения девушки.
А как Эрма себя называет! Неорганический представитель сознания хомо сапиенс. Значит, сама Эрика – представитель органический. Она даже
Впрочем, надо отметить, неорганическая представительница хомо-сознания и ее, Эрики, лица и голоса, относилась к расширению своих возможностей комбинаторно. В действительности она копировала лишь часть фраз и интонаций Эрики, частично меняя другую часть и совершенно переделывая третью.
Лесная змея и сон Дагомара
Уставший доктор Дагомар вышел из амбулатории. Все пациенты, кого необходимо было доставить в больницы, были отправлены. Те, чье состояние не внушало опасений, устроились на ночлег в деревне, чтобы утром разъехаться по домам.
Дагомар обошел вокруг амбулатории, постоял, глядя на ночное небо, разрисованное рваными клочьями облаков. Наступило новолуние, и ночь была совсем темной. Фонари во дворе амбулатории мешали его утомленным глазам, и он направился в сторону небольшой рощи.
Горьковатый аромат какого-то цветения смешивался с приносимым ветром запахом сгоревших деревьев. Громко тарахтели многочисленные цикады и, наверное, лягушки. Неподалеку вроде бы располагался пруд.
Доктор Дэм присел на большой камень, откинулся назад, вдохнул полной грудью, и усталость в теле начала медленно растворяться, а ощущение сгоревшей пробки в голове сменяться сонным умиротворением.
И тут он почувствовал резкую боль в верхней части спины, там, где начиналась шея. Упругое черное тело двухметровой змеи сильными движениями скользнуло, шипя, рядом с ним и исчезло в траве. Резкое головокружение, ночная трава у лица, затем провал.
Следующей картинкой, встретившей Дагомара на жизненном пути, были лица его коллег, а также Миммы и Матильды, склонившиеся над ним. Рядом – стойка для капельного введения, в вене – катетер. Увидев, что он пришел в себя, все присутствующие немедленно приняли невозмутимый вид, следуя правилу медика прикидываться при любом раскладе, что так все и было задумано.
Ему уже ввели сыворотку, нейтрализующую яд, и все необходимое. Теперь просто надо отдохнуть. А нашла его Матильда-Янжин, почувствовавшая необходимость вернуться.
Сон Дагомара был тяжелым, прерывистым. В горячей голове теснились странные образы, причинявшие боль. Среди них мелькали лица пациентов, Миммы и Матильды с бубном, появилась и шипящая черная змея, норовившая улечься ему на грудь.
Дагомар пытался усилием воли изгнать этот образ, но напряжение стоило ему усиления головной боли. Проснуться толком не удавалось, и он вновь погрузился в карусель видений.
Александер с факелом в руке срывает гадюку с груди Дэма:
«Ты охладился, брат. Надо плеснуть маслица в твой огонек. Ignem igne incitare. Разожжем огонь огнем!».