Мелодия убийства
Шрифт:
– Значит, если наша красавица-вдова не врет, отравителями могут быть лишь двое: не совсем адекватный паренек-уборщик и член бюро райкома. Да уж, даже мне стало интересно.
– А раз интересно, что же со мной не пошел? – Зверев оскалился. – Тебе бы Зубков точно не отказал, если бы ты к нам присоединился во время допроса.
– А зачем?
– Как это зачем? Я так понимаю, тебе как старому сотруднику органов это дело показалось интересным! Иначе для чего ты надавил на Зубкова, чтобы он взял меня к себе, как ты это назвал… консультантом!
Медведь пожал плечами.
– Дело действительно интересное, но я сюда
– Что значит другое?
– А то и значит! Знаю я таких! Такие ребята, как ты, Паша, должны всегда при деле быть. Такие без работы, как железо без смазки – быстро ржавеют. Сам когда-то таким был.
– А сейчас что же? Что поменялось?
– А то и поменялось, что, когда на пенсию ушел, так тут же и заржавел! – Медведь тяжело вздохнул. – Сошел, как говорят, с дистанции. Ну а после того совсем весь пыл растерял. Живу себе, живу по-стариковски: семья, дети, внуки, не то, что раньше. Эх было же время-времечко, а сейчас… Старый я стал, обленился. А ты, Паша, еще молодой, тебе лениться нельзя! Ты опер, а значит, ум свой, наблюдательность, внимание и интуицию должен постоянно совершенствовать, иначе усохнешь. Я ведь сразу понял, что ты за человек.
– И что же я за человек?
– Ты опер от Бога, и этим все сказано! Или ты не согласен?
Зверев усмехнулся:
– Ну спасибо! Согласен… еще как согласен, хотя не все так считают.
Медведь улыбнулся, но в глазах бывалого милиционера Зверев увидел легкую грусть. «А ведь он мне завидует», – подумал Зверев.
Медведь закашлялся и расправил плечи.
– Всем не угодишь, так что не бери в голову. Видишь ли, скажу честно, не показался мне этот Зубков. Какой-то он несуразный, а если оно так, то и дело это ему будет не по зубам, хоть он и Зубков. То ли дело ты. У тебя же сразу видно хватку…
– Хватку? – Зверев усмехнулся. – Какую еще хватку?
– Звериную! Ладно, хватит лирики, давай, что ли, итоги подведем. Значит, подозреваемых двое?
Зверев хмыкнул.
– У нас двое, а у Зубкова – один! Это убогий паренек-уборщик, к тому же еще и немощный, и больной. Видного партработника из местного бюро партии Зубков даже в качестве подозреваемого не рассматривает. Наверняка парня уже нашли и обвинение предъявили.
Зверев ухмыльнулся и, встав к окошку, закурил.
– Не хочу нудить, но я ведь старик, так что мне можно! Ты бы, прежде чем себя и меня никотином травить, хоть бы разрешения спросил. Я вообще-то дым на дух не переношу. Кроме того, это медзаведение, и курить здесь категорически запрещено.
Зверев снова усмехнулся.
– Ну точно динамовец! Что, загасить?
– Загаси!
Зверев потушил сигарету, Медведь посмотрел на часы.
– Без пяти девять, и нам на завтрак пора.
Пока они спускались на первый этаж, им встретились такие же, как и они, постояльцы, спешащие в столовую. На Зверева косились, почтительно кивали ему, точно какой-то важной персоне. Зверева же это удивило тем более, что бодро шагающий рядом с ним высокопоставленный сотрудник органов вовсе не вызывал у отдыхающих столь бурной реакции. Зверев поравнялся с Медведем и шепнул ему на ухо:
– Меня тут теперь все встречают как генерала, хотя генерал у нас ты. Похоже, твое инкогнито не особо нарушено, а вот информация о моей новой должности – я же теперь консультант нашего
Медведь хихикнул в кулак.
– Вне всякого сомнения!
– Зубков и Елизаров навряд ли стали бы сообщать о нашем уговоре местному контингенту, – рассуждал Зверев. – Неужели это сделала Юлия Глухова?
– Не она!
– А кто же?
– Это я постарался.
– Что?!
– Я сообщил двум-трем пожилым посетительницам, которые любят посудачить на лавочке у фонтана, что ты у нас важный человек из Управления милиции и теперь ты занимаешься поисками убийцы Прохора Глухова. А еще я сказал, что ты наделен особыми полномочиями.
Зверев выругался:
– Ну, спасибо, сосед! Вот уж удружил…
– А чего ты так раздухарился? Я тебе услугу оказал, а ты недоволен. Ты вот сам посуди. Мы же хотим, чтобы ты нашел убийцу?
– Конечно, хотим!
– Ну так вот! А как ты это сделаешь без агентуры? Ты не забыл, что все твои информаторы и осведомители остались в Пскове?
– Ну и…
Зверев начал догадываться, что имеет в виду Медведь, тот продолжал:
– Поэтому я решил это исправить. Ты только оглянись, теперь же все просто горят желанием тебе что-нибудь сообщить. Вот и пользуйся этим. Ну а меня можешь не благодарить. А вот и, как мне кажется, твой первый потенциальный информатор. Да еще какой.
Зверев посмотрел вперед. В дверях у входа в обеденный зал стоял невысокий мужчина в белом халате и медицинском колпаке. Лет пятидесяти, чернявый и крепкий. Увидев Зверева, мужчина двинулся ему навстречу.
– Здравствуйте, товарищ Зверев! Моя фамилия Старостин, я главный врач этого санатория, мне срочно нужно с вами поговорить.
Зверев остановился. Медведь же, в свою очередь, прошел мимо доктора, обернулся и, подмигнув Звереву, прошел в обеденный зал.
– Что вы хотите? – уточнил Зверев.
– Я думаю, что нам с вами будет удобнее пообщаться в моем кабинете. Вы не беспокойтесь, я распоряжусь, чтобы вам подали завтрак чуть позже в индивидуальном, так сказать, порядке.
– В индивидуальном – это как?
Старостин оживился.
– Ну вы же у нас, как выяснилось, особый пациент, поэтому все будет по высшему разряду. А еще я собираюсь сам осмотреть вас и назначить вам курс оздоровительных процедур, которыми так славится наше заведение.
Не зная, радоваться ему случившемуся или горевать, Зверев обреченно вздохнул и буркнул:
– Ну что ж, пошли.
Пока они шли по коридору, Старостин почесывался и то и дело то засовывал правую руку в боковой карман халата, то вынимал ее и подносил к носу, чтобы посмотреть на часы. «Часы на правой – значит, левша», – отметил про себя Зверев. Все это мелочи, но даже такая информация зачастую может пригодиться, не пренебрегая своей привычкой отмечать и несущественное, сделал для себя пометочку Зверев. Пациентов и персонал, попадавшихся им на пути и вежливо и учтиво кивавших ему, Василий Андреевич словно бы не замечал, что-то бурчал себе под нос, как показалось Звереву, даже пару раз грязно выругался. Люди, попавшиеся им по пути, тут же прятали улыбки, менялись в лице и сразу же начинали перешептываться. А этот доктор персона незаурядная и решительная, однако в данный момент ведет себя, словно забеременевшая институтка. С чего бы это?