Мелодия убийства

Шарапов Валерий

– Называй, как называл! Чего уж там?

– А что ты, Коля, там про Гомель говорил? Мол, ты бульбаш с Гомельщины и все такое…

– Так родился я там, а живу в Москве уж не один десяток лет… Там же и службу свою начинал по распределению.

– Там же и до генеральских погон дослужился?

– Там же, а где же еще? А чему ты так улыбаешься, Паша, что-то я в толк не возьму?

– А улыбаюсь я, Коля, оттого, что уж больно я угадал, когда про себя тебя динамовцем окрестил.

– Динамовцем?.. Меня?.. Ах, вон оно что. – Медведь тоже улыбнулся и перевел взгляд со Зверева на стоявших поблизости местных оперов. – Ну

что ж, Паша, ты не ошибся, все мы тут с вами динамовцы.

Глава четвертая

После знакомства с Медведем Зубков соизволил наконец-то заняться Юлией Глуховой, однако эту беседу капитан не решился проводить на публике. Для этого он потребовал от администрации отдельное помещение. Комната, в которую их проводила Галочка, представляла собой чисто убранный номер первого разряда. Когда Галочка удалилась и в помещении, помимо Зверева и Юлии, остались Елизаров и Зубков, все тут же расселись, и капитан начал допрос основного свидетеля. Юлия, казалось, уже слегка пришла в себя и отвечала на вопросы твердым уверенным голосом. Женщина так и не переоделась и все еще была одета в то самое зеленое платье, которое так бесцеремонно раскритиковала новая знакомая Зверева Агата. Юлия сидела в мягком кресле, откинувшись, и отвечала на вопросы, не глядя на сидевшего перед ней на стуле капитана. Перед убытием Галочка заботливо поставила на стол перед Юлией бутылку нарзана и стакан, однако женщина к ним не притронулась.

Медведь, вопреки ожиданиям Зверева, несмотря на свое чуткое участие в привлечении Зверева к расследованию, не пожелал участвовать в допросе рыжеволосой скрипачки и отправился отдыхать в номер. Зверев был этому даже рад. Он тоже не особо любил, чтобы у него кто-то мешался под ногами. Все еще до конца не понимая сам, зачем он влез в это все, Зверев сейчас стоял у окна и смотрел то на Юлию, то на стоявшую рядом с ней на подоконнике хрустальную вазу, в которую кто-то из персонала уже успел поставить две сморщенные гвоздики. Глядя, как этот «помятый» капитан задает вопросы главной свидетельнице, Зверев в очередной раз решил, что вмешался во все это не зря. Выяснив, что выступление Глуховых в «Эльбрусе» было сегодня не первым, Зубков задал очередной вопрос:

– Итак, Юлия Алексеевна, значит, вы утверждаете, что до того, как вы прибыли в «Эльбрус», вы уже провели выступление в актовом зале средней школы номер семь?

– Да, утверждаю. – Женщина отвечала твердо, но при этом часто поджимала губы. – В «Эльбрусе» мы состоим в штате, и это наша основная работа. Однако, помимо этого, мы выступаем и в других местах. Сегодня мы выступали на утреннике в школе.

– На утреннике ваш муж тоже играл на саксофоне?

– Играл.

– И с ним ничего странного не случилось?

– Нет, не случилось.

– И после выступления сразу же направились сюда?

– Да, мы прибыли на автобусе, который принадлежит санаторию.

– В автобусе, кроме вас, был еще кто-то?

– Только водитель.

– А у водителя был доступ к вашим инструментам?

– Нет. Мы держали инструменты в руках.

– Вы не останавливались и никуда не заезжали?

– Да, мы приехали сюда и сразу же отправились в свою гримерную.

Зубков посмотрел на Зверева и сделал вывод:

– Ну что ж, если все было именно так, то, если учесть, что цианид действует почти мгновенно, выходит, что отравить мундштук саксофона злоумышленник

мог только здесь, в «Эльбрусе». Скажите, после того как вы вошли в гримерную и до того момента, когда вы оказались на сцене, саксофон вашего мужа все время был при вас?

– Да, Прохор все это время перед выступлением находился в гримерной, так же как и наши инструменты.

– Значит, Прохор не выходил из гримерки, а вы?

– Выходила.

– Куда и зачем?

Юлия замялась и в очередной раз поджала губы:

– Мы поругались!

– Что? – Зубков оживился.

– Я же сказала, мы поругались. Муж накричал на меня, и я ушла, чтобы прогуляться и выждать, когда он успокоиться.

– Вы часто ругались с мужем?

– Бывало.

– Из-за чего же вы поссорились на этот раз?

Юлия усмехнулась и впервые посмотрела Зубкову в глаза.

– Из-за букета! Букета, который мне подарили…

– Кто подарил? – Зубков подался вперед.

– Дюков.

– Кто такой Дюков?

– Это один из постояльцев…

– Эдакий солидного вида крепыш с бородкой? – впервые вступил в разговор Зверев. – Тот самый, который пытался вам что-то сказать, когда вы выходили на сцену?

Юлия кивнула, Зубков недовольно посмотрел на майора.

– Дюков ваш приятель? – продолжал Зубков.

Юлия снова поджала губы и повернулась к Звереву.

– Нет! Дюков мой поклонник и уже давно не дает мне проходу. Здесь, в санатории, он частый гость. Он уже не раз заселялся к нам в качестве отдыхающего. Дюков член бюро райкома, живет в Пятигорске, поэтому для него приехать сюда на отдых не составляет труда. Одним словом, этот человек меня буквально преследует, то и дело дарит подарки и цветы, всячески ищет со мной встреч, и, как вы, наверно, понимаете, это не очень нравится моему мужу.

– И сегодня Дюков подарил вам очередной букет? Где подарил?

– Он явился в нашу гримерку и торжественно вручил мне огромный букет роз.

– То есть он сделал это в присутствии вашего мужа? – уточнил Зверев.

– Да! Когда я открыла ему дверь, от него пахло спиртным. Этот наглец буквально ввалился к нам в комнату, сунул мне букет, схватил за руку и попытался ее поцеловать. Я выронила розы, вырвалась и отступила к окну.

– А что при этом делал ваш муж?

– Он бросился на Дюкова, схватил его за пиджак и попытался его ударить. Как вы знаете, Прохор – слепой, поэтому Дюков с легкостью справился с моим мужем. Он вырвался и толкнул Прохора, тот упал. Я бросилась к мужу и попыталась помочь встать, но Проша оттолкнул меня. Дюков тем временем назвал Прохора слепым ублюдком и вышел из нашей гримерной. Когда Прохор встал, он плюхнулся на кровать, наорал на меня и назвал продажной девкой. Тогда я схватила плащ и выбежала из гримерной.

На какое-то время в комнате стало тихо.

– Как вы думаете, когда вы пытались помочь мужу встать и отвлеклись, Дюков мог намазать мундштук саксофона вашего мужа ядом? – нарушил молчание Зверев. – Где в эту минуту лежал саксофон?

– На столе.

– Он был в футляре?

Юлия нахмурила брови.

– Нет! Саксофон лежал на столе, а футляр стоял за кроватью.

Зверев посмотрел на Зубкова, тот фыркнул:

– Чтобы член бюро сделал такое… Да ты в своем уме, майор?

– В жизни и не такое бывает, – заявил Зверев и задал еще один вопрос: – Что было после того, как вы вышли из гримерной?