Мемуары генерала барона де Марбо
Шрифт:
Узнав эту новость, Сен-Сир решил разбить Витгенштейна до прибытия ожидаемых им подкреплений. Но, не желая, чтобы бой был слишком долгим, он предупредил генералов и командиров полков, чтобы они отдали приказ об атаке только в 6 часов вечера. Он хотел, чтобы, когда с приходом ночи бой бы закончился, у русских не оказалось достаточно времени, чтобы воспользоваться своим успехом в том случае, если бы удача повернулась к ним. Правда, если бы победителями оказались мы, мы не смогли бы преследовать неприятеля в темноте. Однако у Сен-Сира не было такого плана, и в тот момент он хотел ограничиться лишь тем, чтобы хорошенько проучить врагов и отогнать их от Полоцка. Французский генерал, желая захватить неприятеля врасплох, приказал сохранять полное спокойствие в городе и на всей линии передовых постов, что и было выполнено.
Но день показался нам
В тот же момент наши две первые пехотные дивизии, перед которыми шел 26-й легкий полк, бросились на русские полки, расположенные в садах и огородах. Все солдаты, какие были у них на пути, были убиты или взяты в плен, остальные обращены в бегство. Наша пехота преследовала их до самого вражеского лагеря, где было взято множество пленных и захвачено большое количество пушек. Было еще светло. Враг оказался захваченным врасплох. Генерал Витгенштейн ужинал в маленьком замке по соседству с его лагерем, как вдруг ему сказали, что французские вольтижеры находятся во дворе замка. Витгенштейну пришлось выпрыгнуть в окно. Он нашел маленькую казачью лошадку, вскочил на нее и во весь дух бросился по направлению к своим основным войскам! Наши вольтижеры захватили прекрасных лошадей, штабные бумаги, повозки и вина, принадлежавшие русскому генералу, а также столовое серебро и ужин, который находился на столе. Добыча, захваченная в русском лагере другими отрядами французов, была громадна.
Ужас охватил противника, когда он услышал шум столь непредвиденной французской атаки. Неприятель бросился бежать, не думая даже о том, чтобы захватить с собой оружие! Хаос стоял полный, никто не отдавал команд. О приближении наших пехотных дивизий сообщили сильный ружейный огонь и барабанный бой, зовущий в атаку! Все предсказывало громадный успех французским войскам, во главе которых шел Сен-Сир, как всегда хладнокровный и невозмутимый. Но на войне какое-либо непредвиденное событие, нередко совсем не важное, иногда полностью меняет положение вещей!..
Множество вражеских солдат бежали по направлению к тылам своего лагеря. Именно там находился бивуак эскадрона кавалергардов, прибывшего на место всего лишь несколько часов назад. Эта часть состояла из отборных молодых кавалеристов, сыновей лучших дворянских семей. Ими командовал майор, отличавшийся необыкновенной храбростью, которая, как говорят, только что была еще больше увеличена неумеренным возлиянием спиртного. Узнав о том, что происходит, этот офицер быстро вскочил на лошадь и, сопровождаемый своими ста двадцатью солдатами, бросился на французов и почти тотчас же вступил с ними в соприкосновение. Первый из наших батальонов, который он атаковал, принадлежал к 26-му легкому полку. Он яростно сопротивлялся. Кавалергарды были отброшены и несли потери, пытаясь перестроиться, чтобы перейти ко второй атаке. В этот момент майор, увидев, что кавалеристам для того, чтобы вновь построиться в ряды, требуется очень много времени, вышел из терпения. Оставив в покое тот французский батальон, который ему не удалось опрокинуть сразу, он приказал своим кавалергардам следовать за собой и на полной скорости направил их через лагерь в разомкнутом строю, по-фуражирски\ А лагерь был полон португальских, швейцарских и даже баварских пехотинцев — наших союзников. Часть из них, рассредоточенная в результате собственной удачной атаки, пыталась вновь собраться, а остальные продолжали заниматься добычей, брошенной русскими.
Кавалергарды убили и ранили множество этих солдат, внесли в их толпу панику и беспорядок.
Генерал, одетый в простой синий сюртук без знаков отличия, остался лежать на земле и не пошевелился при приближении кавалергардов, которые, сочтя его мертвым или приняв за простого чиновника из военной администрации, пролетели мимо, продолжая преследовать солдат на равнине. Неизвестно, к чем)' бы привело это паническое бегство, как вдруг бесстрашный, умный генерал Беркхейм, примчавшийся во главе 4-го кирасирского полка, кинулся с ними на русских кавалергардов, которые смело защищались, но тем не менее почти все были убиты или захвачены в плен. Их храбрый майор остался лежать среди мертвых. Атака, проведенная этой горсткой людей, могла бы иметь очень важные
Мемуары генерала барона дд Марбо
результаты, если бы была поддержана. Подвиг кавалергардов вновь подтвердил, что неожиданные кавалерийские атаки имеют больше всего шансов на удачу.
Генерал Сен-Сир, которого подняли наши кирасиры, немедленно приказал идти вперед всем пехотным дивизиям. Он атаковал русских еще до того, как те пришли в себя от паники. Наш успех сразу же вновь оказался неоспоримым. Враг был разбит и потерял множество людей и несколько пушек.
В то время как пехотное сражение, о котором я только что рассказал, проходило перед Полоцком, на левом фланге нашей армии, в лугах, тянущихся вдоль Двины, происходили следующие события. В тот момент, когда первый пушечный выстрел дал сигнал к сражению, наши кавалерийские полки с бригадой генерала Кастекса во главе быстро помчались по направлению к шедшим на нас вражеским эскадронам. Серьезное столкновение казалось неизбежным. Добрый генерал Кастекс заметил мне тогда, что если, несмотря на мое ранение, я мог продолжать командовать моим полком в боях при Сивошине и Свольне, где надо было только противостоять огню пехоты и артиллерии, то сегодня дело обстоит иначе. Сегодня я имею дело с вражеской кавалерией, и мне придется участвовать в атаке, не имея способов для защиты, поскольку я могу пользоваться только одной рукой. Из-за ранения мне не удастся одновременно держать повод моего коня и саблю. Вследствие этого он предложил мне на время остаться с пехотной дивизией, размещенной в резерве. Я счел своим долгом не принять это доброжелательное предложение и живо высказал желание не покидать мой полк. Генерал уступил моим настояниям, но приказал, чтобы позади меня находились шестеро самых смелых кавалеристов под командованием бесстрашного Прюдо-ма. Впрочем, рядом со мной были два аджюдан-мажора, два аджюдана, один трубач и мой ординарец Фус, один из лучших солдат моего полка. В таком окружении, находясь за центром эскадрона, я был под достаточной защитой. Впрочем, при острой необходимости я бы оставил повод моего коня, а правой рукой схватился бы за саблю, прикрепленную к моему запястью темляком.
Луг был достаточно обширен, чтобы на нем могли разместиться два сражающихся полка. 23-й и 24-й конно-егерские полки шли фронтом. Бригада генерала Корбино, состоявшая из трех полков, находилась во второй линии, а кирасиры оставались в резерве. 24-й полк, расположенный слева от меня, находился против полка русских драгун. Мой полк стоял против казаков русской гвардии, которых можно было узнать по красному цвету их курток, а также по их прекрасным лошадям.
Как только, двигаясь галопом, мы оказались на достаточном расстоянии от противника, генерал Кастекс скомандовал атаку, и вся бригада двинулась на русских. В первый же момент 24-й полк пробил линию драгун. Мой полк испытал со стороны гвардейских казаков большее сопротивление. Казаки были отборными, сильными людьми. Они были вооружены пиками длиной 14 футов и держали их твердой рукой. У ме-