Мемуары
Шрифт:
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ 1802
На другой день я увидала наш красивый маленький сад. Потом г-жа де Тарант поспешила познакомить меня со своими родными. Герцогиня д'Юзес, ее сестра, была в Париже вместе со своим мужем, которого я видела еще в Петербурге, когда он приезжал туда, провожая г-жу де Тарант из Лондона. Герцогиня де Шатильон находилась в замке Видевиль в восьми лье от Парижа. Она приехала через день вместе со своей внучкой, м-ль д'Юзес. Я поехала ей навстречу до Версаля. Она дружески приняла меня и подарила мне букет цветов из ее сада.
Через
— Очень просто, — отвечала я, — мне недоставало только соприкосновения с вами.
Г-жа де Тарант привела меня в отель де Шаро. В это время там жили только графиня де Сент-Альде-гонде и графиня де Беарн. Маркиза де Турцель, их мать и их сестра, герцогиня де Шаро находились в деревне. Г-жа де Сент-Альдегонде приняла меня с простотой и естественностью, быстро разрушающей чувство неловкости при первом знакомстве. Но г-жа де Беарн во все время визита сохранила холодную вежливость с оттенком наблюдательности. Я редко встречала лиц, более интересных и добродетельных.
Г-жа де Шатильон и г-жа де Тарант отвезли меня к г-же де Клермон, к принцессе де Тэнгри и к графине де Люксембург, жившей в одном доме со своей сестрой, графиней де Монморанси-Танкарвиль. Мы были также у герцогини де Жевр, последней из рода Дюге-склен, у герцогини де Бетюн, тетки по отцу г-жи де Тарант, там жила ее внучка Евгения де Монморанеи.
Герцогиня де Бетюн приняла меня в своей малиновой спальне. Она сидела в большом кресле. Рядом с ней была шифоньерка, а на коленях у нее мопс.
Я познакомилась также с графиней де Шуазель и с графиней де Серан, ее сестрой. Число моих знакомых с каждым днем увеличивалось. Везде с интересом принимали подругу г-жи де Тарант. Г-жа де Турцель возвратилась из имения с остальным семейством. Герцогиня де Шаро тотчас же приехала ко мне и очень предупредительно пригласила меня к ней в пятницу, день, в который принимала ее мать.
Эта интересная и почтенная семья собралась в одном доме. Я была там с г-жой де Тарант и видела много дам прошлого режима, между прочими герцогиню де Дюрас, принцессу де Шиме, ее подругу в течение сорока лет, и принцессу де Леон, belle-soeur г-жи де Танкарвиль.
В это время Бонапарт был первым консулом, и у него был двор в Тюэльри. Общество, в котором я вращалась, было ярким контрастом с тем, которое можно было встретить за мостами. Это была квинтэссенция старинного дворянства, сохранившего свои убеждения и пострадавшего от революции. Душа и сердце отдыхали среди
Со мной обращались, как с сестрой, в отеле де Шаро и уде Караман. Друзья той и другой семьи осыпали меня любезностями. Мое самолюбие могло бы быть польщено, если бы у меня было время об этом подумать. Но моя душа была слишком глубоко тронута, чтобы я могла думать о себе.
Граф Марков
1)
, наш посланник в Париже, заявился ко мне, чтобы спросить, какого шестнадцатого» я желаю представиться первому консулу.
— Вы меня удивляете, — отвечала я. — Неужели вы думаете, что я отправлюсь ко двору этого короля Пето? Я приехала сюда вовсе не для того, чтобы унижаться.
— Да, но если вы не будете представлены, это будет очень заметно. Все ваши соотечественники были представлены; англичане, поляки, немцы — все представляются при приезде.
— Хотя бы и китайцы были в их числе, я все равно не буду представляться.
— Вы нанесете вред г-же де Тарант; подумают, что это она советует вам так поступать, и у вас будет столько неприятностей, что вам придется уехать из Парижа.
______________________________
* Бонапарт принимал желающих представиться ему 16-го каждого месяца. Примеч. авт.
____________________________
— Я уеду с удовольствием, если это понадобится для того, чтобы доказать мои убеждения; что же касается г-жи де Тарант, то с ней ничего не может случиться, кроме того, что, может быть, придется уехать из Франции, что она и сделает без большого огорчения.
Граф Марков, видя, что он не добьется ничего, смолк, беспокоясь, что его будут спрашивать обо мне и, быть может, выйдут неприятности.
Мой экипаж был закончен. Это была красивая двуместная карета, с английской упряжью. Ливрея моих лакеев была трех цветов: голубого, красного и черного, ушитая галунами; шляпы были переделаны по-французски, с плюмажем цвета моего герба. Случилось, что эта ливрея оказалась похожа на ливрею лакеев французского короля. Она производила впечатление на людей, оставшихся верными королю. Тогда кареты редко попадались на улицах; ливрей совершенно не существовало; боялись сенсации, какую они могли произвести на улицах. Но я решилась всем бравировать.