Мемуары
Шрифт:
Бывают странные случаи, оставляющие нечто вроде воспоминания о лицах совершенно безразличных. Гуляя однажды вечером, я увидала красивую собаку, которая стала ласкаться ко мне и давала мне понять, что хочет войти в дом, мимо которого я шла. Я открыла ей дверь, и она бросилась туда. Спросив, кому принадлежит эта собака, я узнала, что хозяйкой ее была г-жа д'Арблей. Я никогда не думала, читая ее произведения, что когда-нибудь ее собака будет ласкаться ко мне и я впущу ее в дом.
Гуляя однажды поздно вечером с Генриеттой по Верхней улице, я увидела около
— Вы тоже хотите слушать, добрая госпожа?
— С удовольствием,— отвечала я.
Один из молодых людей предложил мне скамейку, но я отказалась, предпочитая стоять. Женщина продолжала прерванный рассказ. В нем было все: и привидения, и звуки цепей. Молодые девушки прижимались в страхе друг к другу. В ту же минуту из большого дома напротив я услыхала звуки концерта Моцарта, исполняемого на скрипке с большой точностью и тонким вкусом. Я осталась неподвижной на своем месте и не видела больше деревенской картины, бывшей передо мной. Воспоминания толпою вставали в моем сердце. Мой взор был устремлен в глубь моей души и видел вещи, не имевшие никакого отношения к деревенскому вечеру.
Внезапно невольная мысль пришла мне в голову. Я нахожусь на улице в Пасси; сейчас десять часов вечера, и все, что находится передо мною, я, вероятно, никогда больше не увижу; но музыка погружает меня в прошлое и чувство заставляет меня видеть то, чего нет передо мною. Что же такое сердце? Какая его сила?
Я молчаливо вернулась домой, слишком поглощенная своими мыслями, чтобы говорить.
Г-жа де Тарант проводила время между мной и своей матерью. Я воспользовалась пребыванием в Пасси, чтобы делать с ней прогулки пешком; приятно гулять с подругой или совсем одной; когда рядом идет человек совершенно безразличный, вся прелесть прогулки пропадает; ни о чем не думаешь, ничем не наслаждаешься, и только общение располагает к наслаждению.
Однажды вечером мы прошлись в Отейль. Стояла хорошая погода, заставившая нас позабыть про время. Мы шли все вперед, пока надвигавшиеся сумерки не напомнили нам о возвращении домой. Думая сократить дорогу, мы пересекли поля, находившиеся на опушке Булонского леса, но сбились с дороги и темнота застала нас около этого леса, бывшего далеко не безопасным. Но мое крайнее доверие к г-же де Тарант успокаивало меня. Часто забываешь об опасности, находясь с человеком, на которого привык полагаться, и спокойствие сердца гонит мысли.
Но темнота все увеличивалась, мы шли с трудом по сжатому полю, коловшему нам ноги, и положение наше становилось неприятным. Наконец сквозь сумрак неба я увидала фигуру женщины, шедшей на недалеком расстоянии. Мы ускорили шаг и, наконец, догнали. Это была старая женщина с корзиной на спине, что не позволяло ей скоро идти.
— Идите за мной. Мы сейчас выйдем к стене, огибающей Верхнюю улицу.
Действительно, мы скоро оказались близ дома. Я хотела поблагодарить добрую женщину и заплатить за услугу, которую она нам оказала. Но мне с трудом удалось уговорить ее взять монету в шесть франков. Французский народ услужлив бескорыстно. Я много раз могла убедиться в этом.
Г-жа де Тарант предложила мне отправиться подробнее осмотреть Версаль. Я видела его только мельком, когда выезжала встречать г-жу де Шатиль-он. Все в этом интересном месте носит отпечаток величия. Кажетря, что вновь видишь век благородной красоты, воспоминание о котором будет всегда вызывать чувство любви к Франции. Жестокая революция коснулась и Версальского дворца; барельефы с лилиями разрушены, но видны еще некоторые остатки их, и они утешают сердца верных.
Я была в Трианоне, проходила по залам Людовика XVI и думала: Все кончается, это истина, резюмирующая наши размышления. Прекрасные дела эхом отдаются по временам по всему пространству вселенной. Величие стирается, блеск исчезает, только добродетель остается, и коса времени не может ее уничтожить; она чувствуется всегда, ею наслаждаются и восхищаются. Она дает утешение и пищу прекрасной душе. Я жадно вглядывалась в величественный парк Трианона. Сидя на перроне колоннады, соедияющей
два крыла здания, я оглядывалась назад на мраморный паркет, где ходил Великий король, окруженный такими редкими людьми, в которых природа, казалось, соединила столько заслуг, оставив миру только сожаление и доказательство их исчезновения. У меня не хватало мыслей, чтобы отвечать на полученные впечатления. Вдвойне бываешь поражен, когда видишь места, описание которых много раз читал.
Мой муж отправился на два дня с г-жой де Тарант в замок Ронси, к герцогине де Шаро. Я осталась с матерью до его возвращения. Потом я совершила ту же поездку с г-жой де Тарант и графиней де Люксембург, приглашенной мною, чтобы сделать приятный сюрприз герцогине, с которой она особенно была дружна. Мы отправились за ней в Париж и оттуда в полночь выехали по Реймской дороге, чтобы на следующее утро достигнуть цели нашего путешествия. Мы проезжали через Вильер-Котере, знаменитое имение герцога Орлеанского. К замку примыкает огромный лес удивительной красоты, пересекаемый почтовой дорогой. По временам на известном расстоянии видны площадки, где сходится много аллей. Проезжая, я вспомнила массу Особенностей, которые я слышала про этот лес, и с восхищением любовалась его прекрасной растительностью.
Мы приехали в Ронси к полудню. Замок с четырьмя башенками по углам построен на пригорке. Перед ним находится красивый мощеный двор. Гг. де Шаро, де Беарн, де Турцель и дети выбежали навстречу. Радость их увеличилась при виде г-жи Люксембург. В гостиной мы увидали г-жу де Турцель-мать, принявшую нас с открытыми объятиями. Гостиная занимала большую квадратную комнату, с широким окном на каждой стене. У одного окна находился письменный стол и вблизи клавесин с нотами. На камине лежали газеты и брошюры, вокруг стояла удобная мебель.