Мэн
Шрифт:
На столе замигал значок секретаря, Андрей быстро потянулся всё той же раненноё рукой с сигаретой и нажал «отбой».
Это хорошо, что он уже был в курсе и мог себе позволить сосредоточиться на форме, минуя содержание — мужчина прислушивался к интонациям девушки.
Хотя, и его реакцию на ТАКОЕ тоже ещё никто не отменял.
— Что? Что, блять? Тэсс… — он задохнулся. — Тэсс, только не к нему. Он же…
— Я знаю, кто он, Андрей, но думаю, так будет лучше. — Она тут же перестала заискивать.
«А должна бы, — озадачился мужчина. — Странно». — Он потёр отогнутым большим пальцем
— Но ты же любишь меня! — Ему захотелось поиздеваться над ней.
Опять вздох. Кажется, девушка с трудом сглотнула.
— Эм-м-м… я… я хочу это… забыть.
«Вот как. — Дексен почти улыбнулся. — Хочет она. Оч-ч-чень интер-р-ресно».
— Он тебя запугал?
— Кто?
«То есть, смотря «кто»? Ещё интересней».
— Твой бывший.
— Андрей, не говори ерунды, — сразу же заговорила Тэсс нормальным, обыденными голосом, не протестуя против слова «бывший» в отношении Адама. — Чем он меня может запугать?
«Ага, попалась! — у Дексена от удачи зачесались кончики пальцев. Как только он сказал откровенную глупость, ЕГО Льдинка тут же вернулась. — Значит, во всём остальном я прав. Ну что же…»
— Ты обещала всегда быть со мной, Тэсс.
Тишина. Судя по всему, разговор для Констанции оказался мучительным по-настоящему.
— Я всегда буду с тобой Андрей. Когда-нибудь… ты это поймёшь. — Теперь в её голосе слышались только усталость и обречённость.
«Ясно. Здесь что-то не то. Она что-то задумала. Но, блять, этот её… гадёныш. Ну, хорошо. А если так?»
— Ты же понимаешь, что теперь я тоже вправе устраивать свою личную жизнь.
— Знаю. — Эмоционально опять отстранилась от него, словно от детектора лжи. — Будь счастлив, Андрей. Твои деньги я уже вернула тебе на счёт. Посмотри там… они должны высветиться.
— Я не возьму. — Дексен вспомнил, что уже дня три как не просматривал уведомления — мало ли откуда ему приходят деньги.
— Возьмёшь. Андрей, отпусти меня, пожалуйста и… и прости. — После этого послышались короткие гудки.
«Чёрта с два!» — разумеется, ни прощать, ни отпускать её никто не собирался.
Разговор со всей ясностью показал, что Тэсс действительно повела какую-то свою, отдельную игру, да ещё и использовала в ней «этого гондона». Андрею немного полегчало — девушка его любит, и это даже не обсуждается — но тут же он разозлился ещё сильнее.
«Если любит, то какого хера так со мной играет! Дура! Другого способа найти не могла? Я же тоже люблю её!» — Из его раздутых ноздрей с шумом вырвалась порция воздуха.
— У, дьявол! — рубанул повреждённой рукой по поручню, протянутому вдоль стеклянной стены, и с досадой отдёрнул. На платке поверх запёкшегося, проступило свежее пятно крови. — Блять! — с раздражением опустил её подальше с глаз.
«Упрямая, неужели так трудно было послушаться! — его буквально разметало по кабинету. Хотелось вырваться из замкнутого пространства и деть себя уже хоть куда-нибудь. — Почему не пришла ко мне, почему? — и тут же стукнул себя по лбу здоровой ладонью. — Чёрт. Я же облажался».
Это
— Это жестоко, Льдинка, — мотая головой, он уронил её на руки и обхватил ладонями. Его довольно длинные волосы чуба свисли и заскользили по документам на столе. — Очень жестоко, — одними губами прошептал мужчина.
В самых лучших традициях самых худших триллеров он тут же представил себе некую ферму в Мэн и то, как Констанция теперь ходит там по двору, что-то делает вместе с её «бывшим». Это доканывало. Но только Андрей попробовал продвинуться дальше и переключиться на то, как они… в общем, воображение сразу же забуксовало, а потом и вовсе отключилось. Словно вырубилось. Не мог он представить, что его Льдинка, та самая, которая наполняла буквально под потолок ему квартиру счастьем от того, что он с ней вытворял, которая отпускала себя, отдаваясь ему, как он мог только мечтать, которая прибежала ночью в усадьбу и нырнула в его постель, прикасаясь к нему и целуя так, что он потерялся где потерялся между мирами, теперь допустила к себе этого «камбоджийского ослика». Не мог он в ней ошибиться.
Да, чувства мешают ему реально оценивать эту девушку, но не в корне и не до такой степени. Дексен вообще не любил напяливать свои иллюзии на весь окружающий мир — и один чёрт, что мир визжит и вырывается — но и поверить в то, что Льдинка воспылала чем-то там к этому «шнуру ушастому», тоже не в силах. Иначе ему только и остаётся поехать и уделать к чертовой матери учителя биологии, либо «понизив» до вегетативного состояния, либо «повысив» до «должности» евнуха.
Конечно, добросовестно и до конца выслушав все «прости», «пойми» и «отпусти» Констанции, Андрей мог гаркнуть, стукнуть кулаком по столу, надавить брутальностью, рубануть напрямую и потребовать, чтобы призналась, какую ещё «херню задумала», но, во-первых, его волновал по большей части сам факт, в подробности вдаваться он не видел смысла.
«Она, скорей всего, не выдержала и запаниковала. Под руку подвернулся этот гондон, и она сдалась. — Практически решив уравнение и вычислив «переменные», Андрей вернулся к «постоянным»: — Нужно, чтобы вернулась ко мне и продолжила с того, на чём остановилась. Даже если у неё вернулась там… любовь до гроба к мудаку. — Он пожевал губы. — Придётся этот «гроб» мудиле организовать. Придвинуть, так сказать, неизбежность по шкале времени". — У него действительно очень сильно чесались кулаки, и то, что он когда-нибудь сотрёт их в кровь о рожу учителя физкультуры, мужчина уже практически не сомневался.
Впрочем, эта «гнилостная морда» пострадает при всех возможных раскладах и направлениях развития ситуации.
«Тут — без вариантов». — Заходили желваки на красивом мужском лице.
А во-вторых, он побаивался откровений Констанции. Она далеко не дура и если что-то задумала, то, скорее, в этом есть рациональное зерно. В таком случае Андрею придётся признать, что этот «мудило» (да и любой другой кроме него самого) может являться частью чего-то созидательного, а это было выше его сил.