Мера человек: Выбор
Шрифт:
Стоя на одном колене, я сместил Грезэ себе за спину. Она послушно шагнула, но так и дрожала всем телом.
— Ну, привет, — кивнул я.
Стоит попробовать заговорить Аваддона. Вот только что мне это даст?
Мои спутники далеко, ждут в условленном месте. Да и если они бы были здесь, с мечеными зверями навряд ли справились бы. Несмотря на всё мастерство Кицунэ, с демонами ей не равняться.
— Частица, твоя сила нужна мне.
— Аваддон, скажи мне, — прошептал я, — Какого хрена ты
Звери рядом зароптали, неестественно выгибая шеи и скаля зубы. Но бородач поднял руку, успокаивая их.
— Тише.
— Белиара нет, разве не этого ты хотел? — спросил я.
— Убить Белиара — это просто месть, — бородач сладко вдохнул, послышался хруст ломаемых рёбер. Аваддон не жалел своего носителя.
Он посмотрел в сторону, потом показал на торчащую из песка дощечку. Махнул зверю, тот подскочил и сразу же подал.
— Слово бога, надо же, — Аваддон цикнул, рассматривая дощечку — Знаешь, а мне пригодится.
Он игриво повёл бровями, показав взглядом наверх:
— Заартачится Эзекаил, а у меня «шестырь» в руках, — он довольно помахал табличкой, потом показал ей на меня, — И ты мне нужен.
Я бегал глазами по песку. Как назло, меч Хродрика позади одного из зверей. Кинжал торчит в ноге убитого третьего перста.
Бородач заметил мой взгляд, и, усмехнувшись, сказал:
— Тебе не поможет кинжал. Ты понимаешь, что уже всё здесь принадлежит мне?
И тут же мою спину пронзила боль. Я зашипел и обернулся: Грезэ с затуманенным взглядом ковыряла маленьким ножом мою поясницу, попав прямо в щель между пластинками.
— Все. Принадлежат. Мне. — отчеканил Аваддон, — Нули, первота, зверьё, гордые людишки. На небесах тоже всё моё, ангелы и боги…
Он расправил руки, запрокинул голову, словно обнимая звёзды.
Я попытался отстранить девчонку, но та упорно пыталась приблизиться и снова уколоть меня. Аваддон использовал какую-то магию, я чувствовал её, но не мог нащупать.
Вот же я тугодум, надо было обыскать девчонку. И, самое обидное, я уже чувствовал, что снова какой-то яд распространяется по моим венам.
— Знаешь, как трудно оттуда следить за этим миром, — зло бросил Аваддон, насладившись звёздным небом, — Это Инфериор всегда сопротивляется. И ты всё носишься, бегаешь.
Я пытался его слушать, внимательно следя за своей кровью. Не получится, слишком много ран, и слишком мало сил. Не смогу заблокировать яд.
С самого начала план был глупый. Только другого у меня не было, а пока придумаешь, оракулы его уже по полочкам разложат.
Рука ослабевала, я уже не мог отталкивать девчонку с ножом. Поэтому не сразу я понял, как что-то стучалось в мой разум.
Аваддон решил поработить?
Нет. Это земля, как обычно, пыталась предупредить…
— О, да, — я
Глава 27. Инфериор
— Грёбаная частица!
Враги поздно поняли, что находятся в опасности. Обезумевшие воины проваливались сквозь песок один за другим, и лишь иногда я успевал заметить, как мелькают огромные острые жала.
Грунт пришёл в движение, стал мягким, и Грезэ рядом со мной едва не ушла в землю. Из последних сил я подхватил её, хотя девчонка так и скребла кинжалом по моему доспеху.
Я попытался вызвать стихию земли, уплотнить грунт под нами для опоры. Но сознание подёрнула тьма, сил уже не было.
Перед тем, как всё погрузилось в темноту, я успел увидеть Аваддона. Он метнулся к нам, замахиваясь топором. В искажённых ненавистью глазах мелькнуло осознание, что грёбаная частица опять уходит…
Давно я не плыл в неведомом пространстве, очень давно. Видимо, настолько я стал своим в Нулевом Мире. Поднял меру, крепко врос в Инфериор, и теперь моя душа никогда не окажется в Чистилище.
А теперь оказалась?
Не похоже. Там, откуда я вытаскивал Хали, всё было по-другому. По крайней мере, там я не слышал это «неведомое пространство». Здесь же оно скрипело, хрустело, гудело.
Мои мысли ворочались, не желали разгадывать, что вокруг. Видимо, действие яда ещё не прошло, хотя человеческая мера активно боролась с отравлением.
Я сначала не понял, кто смотрит на меня. Но ощущение чьего-то интереса остро ощущалось, и это было странно.
Так не может смотреть ноль. Нет страха или раболепия. Или беспомощной ненависти.
Это точно не первушник. Не зверь, и даже не человек.
Я не чувствую меру. Но чувствую дикое желание съесть меня.
— Человек, ты очнулся?
Голос, как шелест механизма, как дребезжание погибающего динамика. Его не могут издавать человеческие губы. Что-то клокотало, хрипело, какие-то сочленения старательно выводили непривычные слова.
— Да, — ответил я, пытаясь нащупать опору.
Сил всё ещё не было, да и вообще я не должен был ощущать своё тело в Чистилище. Но оно было, это тело.
Пространство вокруг пришло в движение, расступилось, и я встал на ноги. Пошатнулся, но устоял.
Темнота стала отступать, открывая взору пещеру. Нерукотворную, но явно не природную.
Сверху надо мной пробивался свет и всё время сыпался на волосы песок, вызывая неясные тени в пещере. Я зажмурился, но вдруг понял, что грязь не забивается в глаза, а будто обтекает меня.