Мерецков. Мерцающий луч славы
Шрифт:
После этого, имея на руках карту-схему, Мерецков подготовил и обосновал план прорыва линии Маннергейма. Показал его Жданову, затем доложил по ВЧ Сталину.
– Вылетайте в Москву, и мы обсудим ваш новый план!
– коротко ответил вождь.
Садясь в самолёт следом за Ждановым, Мерецков сказал:
– Надеюсь, что в этот раз линию Маннергейма наши бойцы сокрушат!
– Кирилл Афанасьевич сел напротив Жданова. Тому отчего-то было жарко, он вынул из кармана платок и вытер им лицо.
– Хочу с вами, Андрей Александрович, посоветоваться, - вновь заговорил Мерецков.
–
– Положительно, а вы разве против?
– Нет, я тоже - за! Если будет создан фронт, у нас появится больше шансов в короткий срок разбить финнов. Не ясно, правда, кто будет назначен командующим фронтом.
Жданов кашлянул, потрогал свои короткие усики.
– Надо ли вам над этим ломать голову, Кирилл Афанасьевич?
– усмехнулся он.
– Иосиф Виссарионович назначит на фронт, если его всё же решат создать, достойного военачальника. У него на хороших людей нюх.
– Да, нюх у Хозяина острый!
– согласился Мерецков.
Когда оба вошли в кабинет вождя, здесь уже были Молотов, Ворошилов, Тимошенко, Воронов и Грендаль. Увидев Тимошенко, Кирилл Афанасьевич подумал, что, наверное, Семён Константинович и возглавит фронт. Эта мысль не вызвала в его душе ревности: Тимошенко, под началом которого он сражался в рядах Первой конной армии, Мерецков уважал, считал его способным военачальником, у него можно было поучиться, как «надо бить и ненавидеть наших врагов».
– Что-то вы опаздываете, Андрей Александрович, - бросил реплику Сталин, здороваясь. Мерецкову он тоже подал руку и спросил о линии Маннергейма.
– Я привёз карту и схему вражеской обороны, мне помогли скопировать её лётчики.
Кирилл Афанасьевич вынул документы из папки и хотел было вручить Сталину, но тот жестом остановил его:
– Потом, давайте сначала вас послушаем...
Говорил Мерецков недолго, но убедительно. Никто вопросов ему не задавал, но когда он умолк, маршал Ворошилов спросил, почему перед началом операции он не создал в 7-й армии штурмовые группы для захвата и подрыва дотов. Нарком смотрел на командующего пристально, и в его взгляде читался упрёк. Но Мерецков не чувствовал себя виноватым, он объяснил это тем, что надежда была на артиллерию: мол, она взломает оборону финнов, в том числе и пресловутую линию Маннергейма, но лёгкие орудия не пробивали бетон, к тому же почти у всех дотов боевые казематы были прикрыты со стороны амбразур броневыми щитами в несколько слоёв.
– Я сразу же попросил Воронова доставить нам орудия большего калибра, и он нам помог, - резюмировал Мерецков.
– Скажите, Кирилл Афанасьевич, почему ваша разведка не выявила характера оборонительных сооружений финнов?
– спросил Молотов.
– Вы готовили наступление, но не позаботились узнать, какие вражеские укрепления будете сокрушать.
Мерецков взглянул на Сталина, который что-то писал и, казалось, не обращал внимания на тех, кто задавал вопросы. Но вот он поднял голову
– Отвечайте на вопрос так, как было на самом деле, и не ищите оправданий, - сухо сказал он.
У Мерецкова глухо забилось сердце.
– Перед началом военных действий я запросил разведку в Наркомате обороны, - ответил Кирилл Афанасьевич.
– Мне дали сведения, которые не подтвердились.
– Вы хотите сказать, что наша разведка занизила реальную мощь линии Маннергейма?
– спросил Сталин.
– Очень даже занизила, едва ли не на половину, и это создало для наших войск многие трудности. Тут есть и моя вина, товарищ Сталин. Разведка 7-й армии также оказалась не на высоте.
Сталин зацепил маршала Ворошилова колючим взглядом.
– Разберитесь, кто допустил такой просчёт, и накажите своей властью, да построже, - сурово произнёс он.
– Это что же получается? Мы заведомо посылаем наших бойцов на верную гибель?
– Потери были, товарищ Сталин, но очень незначительные, - громче обычного ответил Мерецков.
– Мы сразу обнаружили, что наша артиллерия для линии Маннергейма хлопушка, и я тут же отдал приказ не наступать.
Сталин пропустил эти слова мимо ушей и заговорил о минах:
– С миноискателями вы умно придумали. Если они очень хороши, надо для Красной Армии организовать их массовое производство. Андрей Александрович, это ты со своими партийцами помог товарищу Мерецкову? Он помощи у нас с Ворошиловым что-то не просил.
Жданов громко засмеялся.
– Вас не просил, а меня так заарканил, что пришлось вместе с инженерами ехать на завод.
– А почему молчит командарм первого ранга товарищ Мерецков?
– вдруг спросил Сталин после того, как Воронов доложил, сколько и каких орудий он направил в 7-ю армию.
– Что вы можете сказать о плане разгрома линии Маннергейма, Семён Константинович? В сентябре прошлого года вы неплохо командовали войсками Украинского фронта, совершившими освободительный поход в Западную Украину. У вас есть опыт...
Тимошенко резво встал.
– План, безусловно, хорош, по-другому не могло и быть, - ответил он.
– У Кирилла Афанасьевича большой опыт штабной работы, и осечки быть не могло. Я только не понимаю, почему он сразу этого не сделал?
«А потому, что товарищ Сталин решил, что моя 7-я армия в два счета опрокинет линию Маннергейма, что сломить финнов можно в короткий срок, - едва не сказал вслух Мерецков.
– А я не проявил должной принципиальности...»
– Значит, вам нечего добавить к предложенному плану?
– спросил вождь.
– Сейчас - нет, а когда начнём наступление, возможно, что-то и появится, - пояснил свою позицию Тимошенко.
«Да, так и есть, он будет командовать фронтом», - отметил про себя Мерецков.
В целом план был одобрен и утверждён. Сталин пригласил всех к себе на ужин, но и за столом продолжался разговор о Финляндии. Вождь предупредил, что в руководстве войсками будут некоторые изменения. На Крайнем Севере не всё в порядке, поэтому Генеральный штаб предлагает создать централизованное руководство операцией непосредственно в зоне боевых действий.