Мерецков. Мерцающий луч славы
Шрифт:
– Ему будет присвоено звание маршала, и из Наркомата обороны Борис Михайлович никуда не уйдёт. Он будет рядом с вами, и вы всегда можете с ним посоветоваться по работе, если возникнет такая необходимость.
– Об этом я как раз и подумал, - покраснел Мерецков.
Как и следовало ожидать, Шапошников был на месте. Когда Кирилл Афанасьевич вошёл к нему, он грузно поднялся из-за стола, и на его слегка уставшем лице появилась улыбка.
– Я давно вас жду, голубчик!
– сказал он, тепло пожимая ему руку.
– Наверное, вас задержал Иосиф Виссарионович? Утром, перед вашим приходом,
– И куда вас переводят?
– напружинился Кирилл Афанасьевич.
– Я иду в заместители к наркому Тимошенко.
– Борис Михайлович сел на прежнее место.
– Такова воля вождя, разве я могу возражать? Хотя умные люди и говорят, что каждый человек творец своей судьбы, но это далеко не так. Вожди, коих мы уважаем и ценим, в один миг могут изменить твою судьбу...
– Тот, кто делает людям добро, не может быть злым человеком, - философски заметил Мерецков.
– А вы, Борис Михайлович, воспитали целую плеяду штабных работников. И, пожалуйста, не возражайте. Кстати, вы не только становитесь заместителем наркома, вам будет присвоено звание маршала.
Шапошников едва не поднял Мерецкова на смех.
– Что вы, голубчик, для маршальского звания найдут человека помоложе!
– О том, что вам дадут звание маршала, мне сказал товарищ Сталин, и я верю, что так оно и будет!
– возразил Мерецков.
– Быть вам маршалом!
– добавил он.
Шапошников, казалось, растерялся.
– Ну что же, вождю виднее, - наконец вымолвил он. После недолгой паузы спросил: - Что, начнём передачу дел?..
В кабинет без стука вошёл начальник Оперативного управления Генштаба Ватутин. Молодой, энергичный, он вытянулся в струнку. На лице его застыла озабоченность: видимо, он хотел о чём-то доложить своему начальнику, но, увидев Мерецкова, смутился.
– Что у тебя, Николай Фёдорович?
– Мне и моему заместителю Василевскому вы поручили внести ваши замечания в план стратегического развёртывания войск на случай войны. Я хотел кое-что уточнить.
Шапошников кивнул на Мерецкова.
– После обеда все неясные вопросы согласуете с новым начальником Генштаба. Отныне он ваш кумир, - шутливо добавил Борис Михайлович.
Высокий, стройный, с открытым приветливым лицом и карими улыбчивыми глазами, Ватутин передёрнул плечами.
– Как прикажете.
– Он шагнул к двери, но Мерецков задержал его.
– Прошу вас и Василевского быть у меня к пяти вечера, - сказал он.
– Возьмите, пожалуйста, с собой и тот документ, который вы дорабатываете. Я тоже хочу его посмотреть.
– Слушаюсь, товарищ генерал армии!
Ватутин вышел, а Шапошников откинулся на спинку кресла, его белёсые брови подёргивались.
– Ты, голубчик, побереги Ватутина и Василевского, - тихо промолвил он.
– Они штабники от бога, зрелые, инициативные, я им полностью доверял. Особо талантлив Василевский, с мая он работает у Ватутина заместителем начальника Оперативного управления Генштаба. Я хотел сделать его своим заместителем, но не успел. Кстати, Александр Михайлович уже бывал на докладах у товарища Сталина и произвёл на него хорошее впечатление.
– Понял, Борис Михайлович, я это учту!
– Поберечь достойных людей для Генерального штаба - дело принципа,
– Вы говорили об отделе оперативных перевозок, без которого операторы, что называется, и дыхнуть не могут. Кто возглавляет этот отдел, не Ткаченко ли?
– Он самый. Энергичный и очень трудолюбивый полковник!
«Видно, Борису Михайловичу жаль уходить с поста начальника Генштаба, - подумал Мерецков.
– Людей он изучил хорошо, знает, кто и на что способен. Мне тоже надо начать свою работу со знакомства с людьми».
В пять вечера, как и было намечено, Василевский прибыл к начальнику Генштаба Мерецкову с планом стратегического развёртывания войск. Вместе с Ватутиным он внёс замечания, которые были высказаны по ходу обсуждения документа. Теперь его пожелал посмотреть Кирилл Афанасьевич.
– А почему не прибыл Ватутин?
– спросил Мерецков.
– Его вызвал в поликлинику Генштаба хирург, и он задержался, - объяснил Василевский.
– Я не был на Главном военном совете и не в курсе замечаний, высказанных при обсуждении документа, - сказал Кирилл Афанасьевич.
– Этот план мы с вами доложим товарищу Сталину, так что в нём не должно быть пробелов. Нарком Тимошенко смотрел документ?
– Нет, он всецело положился на Генштаб, - ответил Василевский.
– Так дело не пойдёт!
– возразил Мерецков.
– Когда документ будет перепечатан, я сам дам ему прочесть.
– Как быть с направлением главного удара?
– спросил Василевский.
– Исправить?
– Не надо!
– возразил Мерецков.
– Шапошников считает, что противник на юго-запад не пойдёт, а нанесёт удар в центре.
– Про себя Кирилл Афанасьевич отметил, что Сталин возражать против мнения трёх «китов» - Шапошникова, Тимошенко и его, Мерецкова, - не станет.
Но всё обернулось не так, как он рассчитывал. При обсуждении документа в Кремле Сталин подверг трёх «китов» резкой критике. Глядя на наркома обороны, он, распалившись, заговорил:
– Вы считаете, что вероятный противник нанесёт главный удар на западном направлении. А я так не считаю! Гитлер сразу же бросит свои войска на юго-западное направление, где находятся наши богатые промышленные и сырьевые районы, где выращивается хлеб. Неужели вам, Семён Константинович, это не ясно?
– Вождь посмотрел на Мерецкова.
– Вы, Кирилл Афанасьевич, подвели себя и наркома. Так что переработайте документ!
– Будет сделано, - тихо произнёс Мерецков, хотя в душе с вождём согласен не был.
Тимошенко и Мерецков вошли в кабинет наркома грустные. Маршал сел за стол, закурил.
– Что, первый блин комом?
– усмехнулся он, глядя на раскрасневшегося начальника Генштаба.
– И всё же я не согласен, что немцы ринутся на Украину, - сердито фыркнул Мерецков.
– И нам не следует держать на юго-западном направлении главные силы Красной Армии.
– Что поделаешь, указания вождя надо выполнять, а не дискутировать, - сухо заметил Тимошенко.
– Чем меньше возражений начальству, тем спокойнее служба. Внеси в план, Кирилл Афанасьевич, замечания Иосифа Виссарионовича и принеси документ мне. Срок - завтра к двум часам дня...