Мэри и великан
Шрифт:
Она заказала гамбургер и молочный коктейль.
— Спасибо, — сказала она, забирая свой заказ. Он смотрел, как она осторожно отходит от окошка с сумочкой, гамбургером и стаканчиком в руках.
— Ты в здешней школе учишься? — спросил он.
— Было дело.
— То-то и оно. Кажется, я тебя там видел.
Отойдя несколько метров от окошка в тень, которую давала большая, ярко раскрашенная вывеска, она принялась за еду.
— Жарко, — произнес парень.
— И не говори. — Она отодвинулась чуть дальше.
— Когда ты закончила?
— Уж
— А зовут тебя как?
— Мэри Энн Рейнольдс, — с большой неохотой сказала она.
— Мне кажется, мы были в одном классе. — Он сделал приемник погромче. — Зацени-ка. — Из динамика полился и смешался со звуком дороги прогрессив-джаз.
— Узнаешь?
— Естественно. «Сон» Эрла Бостика [27] .
— Да ты врубаешься.
Мэри Энн резко вздохнула.
— Что-то случилось?
— У меня язва.
27
Эрл Бостик (1913–1965) — альт-саксофонист, ^блестящий исполнитель ритм-энд-блюза.
— Ты пьешь капустный сок?
— С чего бы это мне пить капустный сок?
— Он язву лечит. Мой дядька всю жизнь язвой мучается, так он его литрами пьет. За ним надо в магазин здоровой пищи в Сан-Франциско ездить.
«Сон» закончился, и заиграла следующая мелодия — диксиленд. Мэри Энн допила коктейль и выбросила стаканчик в решетчатую урну.
— А куда ты теперь? — спросил парень, облокотившись о прилавок. — На работу?
— Мне сегодня к трем.
— Где это?
— Телефонная компания, — ей хотелось, чтоб он поскорее отстал; она ненавидела, когда ей докучали.
— Это далеко, другой конец города. Как будешь добираться?
— Пешком!
Парень заколебался; выражение его лица было странным. Он прочистил горло и срывающимся голосом произнес:
— Хочешь, подброшу?
— Стартуй, — ухмыльнулась Мэри Энн.
— Моя смена через пару минут заканчивается. У меня крутой «Шевроле»; он вообще-то брата, но я тоже катаюсь. Что скажешь?
— Иди змеев позапускай.
Он напомнил ей Дейва Гордона; все они одинаковые. Вытерев руки бумажной салфеткой, она оглядела себя в зеркальном окне закусочной.
— Уходишь?
— Да ты экстрасенс.
— Точно прокатиться не хочешь? Отвезу, куда скажешь. Хочешь, в Сан-Франциско сгоняем? Можем на концерт сходить, а потом поужинать.
— Спасибо, нет.
Седой пожилой джентльмен подошел к окошку, ведя за руку маленькую девочку.
— Два вафельных мороженых.
— Земляничных! — взвизгнула девочка.
— Земляники нет, осталось только ванильное.
— Ванильное нас вполне устроит, — пожилой джентльмен вытащил бумажник, — сколько с меня?
Заметив Мэри Энн, девчушка с надеждой сделала несколько шагов.
— Привет, — пропищала она.
— Привет, — ответила Мэри Энн. Она всегда охотно разговаривала
— Как тебя зовут?
— Джоана.
— Назови молодой леди свое полное имя, — поучительно произнес пожилой джентльмен.
— Джоана Луиза Мошер.
— Красивое имя, — сказала Мэри Энн. Она наклонилась, стараясь, чтобы юбка не задралась выше чулок, и протянула руку. — Что это у тебя?
Девочка посмотрела на зажатую в ладошке поникшую камелию.
— Цветоик.
— Это камелия, — сказал пожилой джентльмен.
— Какая славная, — сказала, разгибаясь, Мэри Энн. — Сколько ей лет? — спросила она пожилого джентльмена.
— Три. Это моя правнучка.
— Вот это да. — Мэри Энн была тронута. Она вспомнила своего дедушку. Каким он был удивительно высоким… и как она бежала за ним, стараясь поспевать за его гигантскими шагами. — Каково это, иметь правнуков?
— Ну, — начал пожилой джентльмен, но тут ему протянули мороженое, и он принялся разворачивать брикеты и расплачиваться.
— До свидания, — сказала Мэри Энн девочке и погладила ее по голове. Помахав рукой, она двинулась к трущобному району на Ильм-стрит.
Дом Туини она, как обычно, опознала по высокой потрепанной пальме, которая росла во дворе. Хватаясь за балясины, поднялась по лестнице. Дверь, естественно, была закрыта. Она вынула свой ключ и зашла.
Ни шороха. Карточный столик в гостиной был заставлен пепельницами и пивными бутылками. На полу валялся стул со сломанной ножкой; она поставила его на место. На пианино, среди раскиданных газет и одежды, стояло блюдо с остатками бутербродов; при ее приближении оттуда юркнуло нечто маленькое.
На кухонном столе сохли остатки пищи. Вручную расписанный галстук Туини висел на спинке стула, а рядом под столом вместе с зажигалкой — тоже его — и двумя проволочными вешалками, валялась пижамная рубаха. Раковина была полна немытой посуды, мусорные мешки переполнены.
Сняв плащ, Мэри Энн зашла в спальню. При закрытых ставнях комната была погружена в янтарный сумрак, слегка затхлый из-за неприбранных простыней. Там, во мраке, она принялась неспешно раздеваться. Побросала юбку и блузку на кровать и, открыв стенной шкаф, стала нащупывать что-то среди пропахших нафталином вещей.
Вскоре она нашла то, что искала: женские джинсы и клетчатую рубашку, которая, когда она ее застегнула, была ей по колено. Надев мокасины, она подошла к окну и подняла шторы. То же она проделала и в других комнатах, а где смогла справиться с рамой, там раскрыла и окна.
Прежде всего она перемыла посуду. Затем стала тереть железной мочалкой с мылом деревянную сушилку. По голым рукам текли струйки въевшейся грязи. Остановившись, она убрала волосы с глаз, отдышалась и пошарила по ящикам в поисках тряпок. В стенном шкафу обнаружилась кипа чистых сорочек; разорвав их, она набрала ведро воды, развела мыло и принялась драить кухонный пол.