Мэрилин Монро. Тайная жизнь самой известной женщины в мире

Тараборелли Рэнди

Глэдис отстраненно смотрела на свою дочь. Наконец она спросила Мэрилин, что именно та хочет, чтобы она сделала. Мэрилин сказала, что хочет, чтобы Глэдис принимала торазин неделю, а может быть даже и месяц, если это возможно. «Я знаю, что ты почувствуешь себя лучше», — сказала Мэрилин.

«И что потом?» — спросила Глэдис.

«Потом ты сможешь покинуть это место, — ответила Мэрилин. — И вернуть себе свою жизнь».

Глэдис наклонилась к Мэрилин. «А что такое жизнь, дорогая? — спросила она. — Уже много лет это место — все, что я знаю».

«Я просто хочу, чтобы тебе было лучше», — сказала Мэрилин.

«Ты хочешь, чтобы мне было лучше, для себя, — ответила Глэдис, — и я благодарна тебе за это. — Затем она, пристально посмотрев в глаза дочери, добавила: — Но,

Норма Джин, я хочу, чтобы тебе было лучше для тебя». Мать и дочь долго смотрели молча друг на друга. Затем Глэдис внезапно сменила тему. Она повернулась к доктору и, трогая мех, обмотанный вокруг своей шеи, сказала, что его подарила ей Норма Джин. Когда он ответил, что эта накидка прекрасна, она казалась польщенной. Она сказала, что работники больницы редко позволяют ей носить ее. Однако, когда холодает, она просит, и они обычно отдают ей этот мех. Затем она предложила ему погладить мех. Доктор аккуратно протянул руку и начал гладить шкурку, но как только он дотронулся до него, на лице Глэдис появилась гримаса боли, и она резко отпрянула назад. «У вас злое прикосновение», — сказала она, и ее лицо вдруг потемнело. Все это оказалось для Мэрилин слишком мучительным. Слезы снова покатились у нее из глаз. «Вы расстроили Норму Джин, — сказала Глэдис доктору. — Она очень чувствительна».

По воспоминаниям доктора, сразу же после этого какая-то пожилая женщина подошла к ним и встала за спиной у Глэдис. Эта женщина дотронулась до руки Глэдис и взяла ее. Затем, не говоря ни слова, она осталась стоять там.

«Кто это?» — спросила Мэрилин, выдавливая из себя улыбку.

«Это Джинджер, — ответила Глэдис. — Она моя подруга».

«Привет, Джинджер, — сказала Мэрилин. — Вы хотите присоединиться к нам?»

Глэдис начала подниматься. «Джинджер не любит посетителей, — сказала она, и ее голос внезапно стал безэмоциональным и невыразительным. — Нам надо вернуться в корпус».

Когда Глэдис начала поднимать свой ридикюль, Мэрилин сказала: «Нет. Подожди минутку». Она залезла в свою сумочку, вытащила маленькую фляжку джина и очень быстро сунула ее внутрь ридикюля.

Глэдис после небольшой паузы, казалось, снова ожила. Она подарила дочери детскую улыбку. «Ты такая хорошая девочка, Норма Джин, — сказала она наконец. — Очень хорошая девочка». Она улыбалась. Мэрилин просияла в ответ. Затем Глэдис повернулась и стала уходить.

Мэрилин и доктор видели, как Глэдис и Джинджер пересекли ухоженную лужайку. Хотя никто этого не знал, но это была последняя встреча матери и дочери. «Я не сказала до свидания», — объявила громко Глэдис, даже не обернувшись к дочери.

«Она никогда не говорит «до свидания», — тихо сказала Мэрилин. — Может быть, именно поэтому мне приходится говорить эти слова так часто».

Примечания

1. Учитывая специфику оказанных им Мэрилин Монро услуг, этот доктор просил не разглашать его имя. Поэтому мы используем здесь псевдоним.

Пат: «Моя подруга собралась умереть?»

Приблизительно в то же самое время — в середине июня 1962 года — Мэрилин Монро планировала принять участие в создании целой серии снимков для журналов «Вог» и «Космополитен». Она решила придерживаться этих планов. Для одной из фотосессий она хотела использовать в качестве декорации пляж за домом Пат Кеннеди Лоуфорд. С этой целью она и Пат встретились за обедом, чтобы обсудить ход съемок и по-дружески пообщаться. «В то время Пат не знала, что именно происходит между Мэрилин и ее братьями, — вспоминала одна из родственниц Кеннеди. — И она боялась об этом спросить... Она действительно боялась узнать».

Как только Мэрилин оказалась в ее доме, Пат тут же увидела, что та в ужасном состоянии. Согласно более поздним воспоминаниям, Мэрилин сказала подруге, что очень унижена тем, что случилось на студии. Она сказала, что никогда раньше в своей жизни не беспокоилась, но сейчас пытается сосредоточиться на будущем. «Что будет потом? — восклицала она. — Я сейчас хочу сконцентрироваться именно на этом». Она сказала, что верит в то, что картина «Что-то должно случиться» будет сниматься. Более того, она говорила, что разослала телеграммы многим актерам, где приносила им извинения и просила их вернуться. «Впрочем, я бы предпочла, чтобы команда была совершенно новой, — поделилась она с Пат, — потому что я не уверена, что могу увидеться с ними. Я их всех подвела, и, боюсь, они ненавидят меня сейчас». Она также сказала Пат, что чувствует, что «почти поняла, в чем ее проблема», и все, что ей нужно, — это «немного больше времени». «Я знаю, что смогу справиться с этим, — добавила она таинственно. — Мне просто нужно, чтобы все дали мне немного больше времени».

Пат заволновалась.

Мэрилин казалась маниакально возбужденной. Когда пришла Мэрилин, несколько друзей Пат обедали в патио, и Пат предложила, чтобы они вдвоем присоединились к остальным. «Может быть, немного солнца пойдет нам на пользу, — предположила она. — Хочешь виски с лимоном?» Мэрилин, конечно, ответила, что она с удовольствием выпьет виски с лимоном, но для начала хочет, чтобы Пат сделала ей одолжение. «Пожалуйста, скажи им [гостям], что здесь я, и посмотри на их реакцию. Если ты увидишь, что им неприятна мысль, что я к ним присоединюсь, — я не пойду». Это была очень странная просьба. Однако в тот день многое из того, что было связано с Мэрилин, казалось лишенным смысла. Когда Мэрилин начала бормотать что-то, что Пат с трудом могла разобрать, она решила, что действительно будет лучше, если Мэрилин не пойдет к остальным. Вместо этого, как она позже вспоминала, она села с подругой в баре и попыталась серьезно поговорить с ней о лекарствах, которые та принимает, и не злоупотребляет ли она ими. Неизвестно, что именно было сказано во время этого разговора. Известно лишь, что Мэрилин очень расстроилась. «Я думала, что мне становится лучше, — сказала она Пат перед тем, как встать, чтобы покинуть дом. — Но сейчас я понимаю, что это не так. Мне хуже, Пат. Мне плохо, как никогда. Может быть, я в худшем состоянии, чем моя мать, а она очень сильно больна, Пат!» Она ушла в слезах.

«После этого Пат всю трясло, — рассказывает все та же родственница Кеннеди. — Потом, как мне кажется, она почувствовала, что нельзя быть столь прямолинейной и откровенной с Мэрилин. «Я сейчас думаю, что мне следовало вести себя так же, как и все остальные, то есть просто говорить ей, что все хорошо, — рассказывала Пат, — потому что я боюсь, что она не сможет справиться с правдой». Пат сказала, что, если бы это была любая другая женщина с такими серьезными проблемами, она бы немедленно позвонила ее мужу. Но у Мэрилин не было мужа — только ее хитрый психиатр, а Пат ему совсем не доверяла. В общем, она сняла трубку и позвонила Джо [ДиМаджио]. Я не знаю, что она сказала ему, и я не знаю, что он сказал в ответ. Я только знаю, что Пат после этого разговора была просто в ужасе. «Я чувствовала, что это неизбежно, — сказала она. — Я чувствовала, что моя подруга умирает, а я не могу ничего изменить».

В середине июня Бобби и Этель Кеннеди принимали гостей в Хиккори-Хилл, в своем доме в Вирджинии, по случаю приезда Питера и Пат Лоуфордов. Зная, что Мэрилин очень близка с Пат, они решили пригласить и ее. Кто-то может спросить: если бы Этель верила, что у Мэрилин был роман с ее мужем, стала бы она приглашать ее в свой дом? Вряд ли. Если бы у Бобби были какие-то особые отношения с Мэрилин, также сомнительно, что он позвал бы ее в Хиккори-Хилл. Родственница Кеннеди вспоминала, что единственное, что беспокоило семью, это то, сколько людей на тот момент знало об интимной связи между Мэрилин и ДФК. Что случится, если Джеки появится на вечере? Она не была приглашена, но что, если?.. Это было рискованно. Может быть, только Мэрилин не захочет прийти? Она решила не приходить на этот прием, понимая, что в любом случае с Бобби она увидится в конце месяца на приеме у Питера и Пат Лоуфордов. 13 июня 1962 она послала телеграмму Этель и Бобби:

«Дорогой генеральный прокурор и миссис Роберт Кеннеди. Я была бы счастлива принять ваше приглашение на прием в честь Пат и Питера Лоуфордов. К сожалению, я участвую в поездке борцов за свободу, мы выступаем с протестом против утраты прав меньшинств, отошедших к немногим из оставшихся земных звезд. В конце концов, все, что мы требовали, — это наше право сверкать.

Мэрилин Монро».

В среду 26 июня 1962 года Бобби Кеннеди должен был возвращаться в Лос-Анджелес без Этель. Питер и Пат собирались устроить ответный прием для него уже у себя дома. «Я хочу, чтобы Бобби посмотрел мой новый дом», — сказала Мэрилин Пат по телефону в начале недели. «Действительно? — спросила Пат. — Но зачем?» Мэрилин не знала, что ответить. Она сказала, что просто хотела увидеть его. Пэт попыталась логически объяснить, что организовать это будет довольно трудно. Ведь прямо из аэропорта Бобби собирался приехать к ним домой. Она не могла придумать ни одного повода, чтобы отвезти его домой к Мэрилин. «Ну, если бы тебе нужно было приехать, чтобы забрать меня, это могло бы стать подходящим поводом», — предложила Мэрилин. Естественно, Мэрилин могла доехать на машине до дома Лоуфордов сама, однако она продолжила развивать эту идею, и наконец Пат сдалась. В понедельник 25 июня, как свидетельствует запись в журнале регистрации телефонных вызовов, Мэрилин позвонила в офис Бобби в Вашингтоне, чтобы уточнить, будет ли он у Лоуфордов в среду, и чтобы также пригласить его в свой новый дом, выпить по бокалу вина. Она говорила с его секретарем, Энджи Новелло, всего одну минуту. Вот чем объясняется совершенно непонятная ситуация, когда все увидели Питера Лоуфорда, подвозящего свою жену Пат и Бобби Кеннеди к дому Мэрилин Монро. Мэрилин пригласила их войти и показала Бобби свой дом — Питер и Пат бывали там прежде.