Мерлин
Шрифт:
Горлас быстро шагнул к поверженному, выхватил меч, размахнулся и снес Хенгисту голову. Тело повалилось в пыль. Горлас торжествующе поднял за волосы страшный трофей.
Потом в исступлении мести он бросился на мертвеца и принялся рубить его мечом, а когда рубить стало нечего, разметал куски по пыльной земле.
И все это время воины... наши воины, прости нас, Отче, криками выражали свое одобрение.
Глава 6
Когда
Юноша бросился к отрубленной голове и прижал ее к сердцу. Горлас, запыхавшийся от усилий, повернулся к юноше и занес меч.
— Стой, Горлас! — Утер спрыгнул с седла и быстро шагнул к ним. — Все кончено. Убери меч.
— Не уберу, пока живо волчье отродье, — прохрипел Горлас. — Дай убить его, тогда сможешь сказать, что все позади.
— Мы что, уже убиваем детей? Глянь, он же мальчишка!
Юноша даже не взглянул на занесенный меч; он выл, раскачиваясь взад и вперед, и крепко прижимал к груди окровавленную голову.
— Ллеу меня ослепи, он же сын Хенгиста! Если не убить его сейчас, он вырастет и приведет сюда новую волчью стаю!
— Довольно крови на этот день, — отвечал Утер. — Спрячь меч, Горлас. Говорю тебе, в этом нет ничего постыдного.
Грязно ругаясь, Горлас вложил меч в ножны и, удовольствовавшись тем, что пнул мальчишку ногой, зашагал к своей дружине.
Утер поднял юношу на ноги. Тот стоял понуро, на грязном лице блестели дорожки от слез.
— Как твое имя, мальчик? — спросил Утер.
Юноша понял вопрос и отвечал:
— Окта.
— Дарую тебе жизнь, Окта. Если ты или твои люди вернутся на эту землю, я заберу свой дар. Понял?
Мальчик молчал. Утер, не снимая перчатки, взял его за голую руку, развернул и легонько подтолкнул в сторону остальных пленных.
Аврелий, который до сих пор держался в стороне, подошел ближе, положил руки на плечи брату, поцеловал его и крепко обнял:
— Здрав будь, Утер! Верховный воевода Британии! Ты одержал победу! Тебе триумф и добыча!
Добычи было немного, и по большей части местного происхождения. Почти все, что мы сняли с пленных или нашли в их лагере, было похищено у наших людей. Однако попадались и браслеты красного золота, и кинжалы с самоцветными камнями — все это Утер раздал военачальникам, ничего не оставив себе.
Когда раненым оказали помощь, а мертвых похоронили (тела врагов свалили на кучи бревен и подожгли), пленных саксов погнали на берег — через поля, которые они опустошили,
Многие требовали крови в уплату за пролитую кровь: жены за погибших мужей, мужья — за мертвых жен и детей. Однако Утер был неколебим. Он не позволил чинить расправу над пленными, как ни возмущалась его душа. В этом он явил поистине ангельскую милость.
— По правде говоря, Мерлин, — говорил он мне, когда все осталось позади, — видел бы я раньше, что они сотворили, ни один бы сакс не ушел живым. Я бы отдал их на растерзание мстителям, и, ручаюсь, до завтрашнего утра не дожил бы ни один. — Он помолчал, залпом допил кубок и грохнул его на стол. — Все кончено, и на том спасибо.
— Явить милость к противнику — труднейшее испытание в бою, — посочувствовал Аврелий. — Однако ты показал себя достойно, Утер. За сегодняшнее тебе подобает честь. Пью за тебя, брат. Здрав будь, Утер, милосердный победитель!
Был уже поздний вечер второго дня после битвы, и Утер едва не валился с ног. Его шатало от усталости и выпитого вина, он улыбался криво и неуверенно.
— Иди спать, Утер, — сказал я, подавая ему плащ. — Идем, я провожу тебя в твой шатер.
Он позволил себя увести и сразу рухнул лицом в лежанку. Его слуга — паренек из западных краев по имени Ульфин — ждал наготове, но я сам снял с Утера башмаки и пояс, потом накрыл его плащом.
— Задуй свет, — сказал я. — Сегодня он твоему господину не понадобится.
Оставив спящего в темноте, я вернулся к Аврелию. Он зевал. Слуга расстегивал его кожаный нагрудный доспех.
— Что ж, — сказал Аврелий. — Сдается, я теперь и впрямь Верховный король.
— Да, государь. Теперь тебе от этого не уклониться.
Слуга снял доспех, и Аврелий потянулся.
— Последний кубок, Мерлин? — спросил он, указывая на кувшин.
— Поздно, я устал. Выпьем вместе в другой раз. Но тебе я налью, если желаешь.
— Нет... — Он мотнул головой, тряхнув черными кудрями. — В другой, так в другой. — Он задумчиво взглянул на меня. — Скажи, Мерлин, правильно ли я их отпустил? Лучше ли так будет?
— Отпустил ты их правильно, государь. Лучше ли так будет? Нет, Аврелий, боюсь, что нет.
— Значит, Горлас был прав: они вернутся.
— Да, конечно, можешь не сомневаться, — ответил я и добавил: — Но они вернулись бы так и так, ты ничего тут не можешь поделать.
— Но если бы я приказал их обезглавить...
— Не давай таким, как Горлас, ввести себя в заблуждение, Аврелий, и не обманывай себя сам. Вчера варвары потерпели поражение, но не разбиты наголову. Убив пленных, ты бы ничего не изменил, только покрыл бы свою душу вечным позором.