Мерлин
Шрифт:
Появилась женщина в длинном белом одеянии, в каком хоронят высокородных дам. Ее кожа была смертельно бледной, глаза запали и покраснели, словно от недуга или слез.
Однако она шла прямиком ко мне по растресканным плитам, ветер хлестал ее саваном по ногам, с размаху швырял в лицо черные пряди. Она воздела ко мне руки, и я увидел в них великолепный меч, переломленный пополам могучим ударом. Из загубленного клинка сочилась кровь.
Черноволосая дама подошла и протянула мне сломанное лезвие.
— Спаси нас, Мерлин, —
Я хотел было взять меч, но она выпустила его из рук и со звоном уронила на мостовую. Я увидел на эфесе имперский аметист — камень с орлом — и узнал меч Максима Магна.
Вдохновение схлынуло. Кто-то трогал меня за руку, и я понял, что вновь могу шевелиться. Я обернулся. Пеллеас смотрел широко раскрытыми глазами, его лоб тревожно морщился.
— Господин Мирддин!
Я провел рукой перед глазами.
— В чем дело, Пеллеас?
— Вы здоровы? Я сказал, сейчас начнутся беспорядки.
— Мы не в силах этому помешать, — сказал я, быстро оглядываясь по сторонам. — Думаю, Аврелия надо искать не здесь.
— Если не во дворце, — сказал Давид, — то в церкви.
— Давайте в любом случае поедем туда, — предложил Гвителин. Монахи горячо его поддержали. Хотя все они посвятили себя Христу, многие прежде успели побывать воинами и могли постоять за себя, если дело дойдет до драки. Однако, разумеется, они стремились избежать столкновения и потому предпочли бы скорей променять дворец на покой церкви.
— Хорошо, — согласился я. — Если даже он не там, мы хоть что- нибудь о нем разузнаем.
Церковь оказалась не так далеко от дворца, но лишь пятый прохожий сумел указать нам дорогу. Остальных наш вопрос ставил в тупик. Само здание было невысоким, но просторным. Его окружал большой сад, где росли яблони, сливы и несколько груш. Беленые стены так и сияли на солнце, радуя глаз, и до странности не вязались с окрестными домами, которые словно стремились стиснуть прелестный зеленый уголок. Казалось, церковь принадлежит какому-то другому миру.
Не вязались с нею конский запах и воины под плодовыми деревьями. При виде меня они повскакали на ноги, и кто-то выкрикнул, словно предупреждая:
— Лорд Мирддин здесь! Лорд Эмрис!
Очевидно, нас ждали. Несколько воинов выбежали навстречу; мы оставили лошадей на их попечение и с радостью спешились. Давид и Гвителин сразу направились в церковь, мы с Пеллеасом — за ними, монахи остались переговорить с воинами, среди которых оказались их родичи.
Изнутри церковь оказалась просторнее, чем можно было подумать, глядя на нее снаружи. Основание ее уходило вглубь, и нам пришлось спуститься по нескольким ступенькам, прежде чем ступить на богатый мозаичный пол. Повсюду горели свечи. Полутемная прохлада казалась желанным убежищем после уличной жары, но было в ней что-то от склепа.
Урбан, похоже, ждал нас и сам поспешил навстречу. Он поклонился Давиду, и два епископа
Ростом он был выше среднего, с высоким с залысинами лбом и желтоватой кожей, какая бывает у людей, проводящих свои дни в полутьме. Длинные пальцы были покрыты чернильными пятнами.
— Почтенный Мерлинус, — обратился он ко мне на латинский манер. — Весьма рад вашему приезду. — (Я не заметил на его лице особой радости — скорее облегчение.) — Аврелий будет счастлив видеть вас.
— Верховный король здесь?
— Нет, сейчас нет. Но он рассчитывает скоро вернуться. Если вы соблаговолите подождать его здесь... — Епископ замялся.
— Да?
— Он просил разместить вас здесь до его возвращения.
— Где Аврелий? Что случилось?
Урбан взглянул на Давида, словно ожидая, что старший ответит за него. Однако Давид лишь кротко смотрел ему в глаза.
— Не знаю, с чего и начать, — вздохнул Урбан.
Похоже, он не привык к трудностям, и даже разговор о них приводил его в замешательство. Я не собирался облегчать ему задачу.
— Говорите немедленно.
— Я не все понимаю, — к своей чести признался он, — и, без сомнения, воины, которые расположились снаружи, расскажут вам больше. Однако похоже, что произошли некоторые затруднения с... э... коронацией. Понимаете, Аврелий отправился к правителю, где, как я понимаю, встретил самый сердечный прием. Он пробыл во дворце сутки и вновь выехал из города, чтобы позаботиться о войске. Когда он вернулся вместе с королями, правитель отказался его видеть.
— Он не принял Аврелия? — удивился Давид.
— Почему? — подхватил Гвителин.
Урбан недоуменно покачал головой.
— Не понимаю и не уверен, что сам Аврелий знает причину. Он прибежал сюда белый от ярости. С ним был Утер, они беседовали в моей келье, а их спутники остались снаружи. Когда они вышли, Утер спросил, нельзя ли оставить здесь часть воинов. Разумеется, я не возражал. Аврелий просил, если вы появитесь в его отсутствие, разместить вас здесь и сказать, чтобы вы подождали. Так я и сделал.
— Когда это было? — спросил я.
— Третьего дня, — отвечал Урбан и добавил: — Не знаю, что случилось, но среди горожан растет недовольство.
— Мы видели толпу возле дворца, — сказал Гвителин. Он описал увиденное, и они с Урбаном и Давидом принялись это обсуждать.
Пеллеас повернулся ко мне.
— Не нравится мне все это. Что произошло?
— За то время, что Аврелий отсутствовал в городе, что-то резко изменило мнение правителя о нем. Что именно, не знаю, да и вряд ли это важно. Полагаю, Аврелий отправился собирать своих королей и вернется с войском.