Мертвая тишина

Барнс С. А.

Полагаю, это его первая продолжительная командировка в космосе. А первый полет всегда трудный. Накрываются суточные биоритмы, недостает солнечного света и свежего воздуха. И комбинезоны «Верукс» навязывает в качестве обязательной экипировки не просто так — они и вправду очень удобные.

Я проталкиваюсь мимо Рида в коридор, по непонятной причине разозлившись на него. За то, что он вдруг оказался столь по-человечески подверженным ошибкам. За то, что наконец-то вкусил той самой жизни, о которой пренебрежительно отзывался во время наших разговоров в Башне,

и явно спасовал перед ней. Возможно, мне следовало бы отнестись к ситуации с иронией, но мне не до смеха. Наоборот, хочется встряхнуть мужчину.

— Что, не похоже на элитный круиз, на который вы рассчитывали? — бросаю я через плечо.

Он не пытается остановить меня, просто поспешно нагоняет. Что, вообще-то, и к лучшему, поскольку я понятия не имею, где на «Аресе» мостик.

— Не похоже, но последний элитный круиз тоже не особо задался, — парирует Рид.

Хм, тут уж с мистером Дэрроу не поспоришь.

— Что происходит? — спрашиваю я, сворачивая за ним в следующий длинный коридор.

Он медлит с ответом, и я, сверля его взглядом, срываюсь на крик:

— Вот вы сейчас это серьезно? Как, черт побери, мне вести людей, если я не знаю…

Он измученно вздыхает, словно это его подставили, а не меня.

— Прямо сейчас пытаются выйти на связь, но вам следует…

Я срываюсь на бег, надеясь, что Рид нагонит и укажет направление.

Оказывается, впрочем, что мне его помощь ни к чему. В непосредственной близости от мостика я различаю приглушенный шум голосов и устремляюсь к источнику звука.

За панорамными окнами мостика посреди чернеющего космоса словно бы висит «Аврора», подобно картине на стене музея подсвечиваемая прожекторами «Ареса». Макс и остальные толпятся возле окон — эдакие меценаты упомянутого музея, рассматривающие старинное и считавшееся утраченным полотно.

Наш корабль значительно больше ЛИНА, но даже он по сравнению с лайнером — просто карлик. При постройке «Ареса» все внимание уделялось его быстроходности и боевым качествам, а не возможности изысканных обедов и купания в космосе.

При виде «Авроры» у меня так и перехватывает дыхание. «Вперед, к богатству!» — возникает в голове голос Воллера. И воспоминание режет по живому. Как же мне их не хватает, всех. Я не ценила их, когда мы были вместе — когда были импровизированной семьей, которой стали против моей воли, — и посмотрите, что с нами стало… Что стало со мной. Все бы отдала, лишь бы снова услышать подколку Воллера. Да хоть бы и его храп!

Созерцание «Авроры» внезапно ощущается странно привычным, как будто высматриваешь впереди свой дом. Только если, конечно же, дом этот является сценой жуткого преступления. Одновременно знакомый и незнакомый, в котором чуждое маскируется под привычное.

Единственный, кто на мостике замечает мое появление, это Макс.

— Камеры левого борта, — говорит он вместо приветствия, поворачиваясь ко мне.

Медленно киваю и подхожу поближе. Безопасники расступаются при моем приближении, будто я переносчик какой-то острозаразной инфекции.

И открывающийся вид мне действительно

знаком. Правый борт «Авроры». Его-то мы первым и увидели, когда только обнаружили лайнер.

Тем не менее что-то определенно изменилось.

Мой взгляд бродит по очертаниям корабля, и я сравниваю и сопоставляю наблюдаемую картину с запомнившимся образом.

Бассейн — доходит да меня через мгновение. Он больше не выглядит гигантским замороженным пузырем с телами — или их частями, — подобно семенам грядущего чудовищного урожая испещряющими гладкий и чистый лед.

— Можно увеличить носовую часть? — спрашиваю я, надеясь, что кто-нибудь выполнит мою просьбу.

О края бассейна плещется мутная и темная вода. Прямо приглашение расслабиться в пасти разверзающегося ада.

Я содрогаюсь, зная, что кроется под поверхностью, и едва слышно констатирую:

— Климатическая установка включена.

По крайней мере, новость частично объясняет, как — но отнюдь не почему — я покинула лайнер. По-видимому, кто-то из нас включил системы жизнеобеспечения на всем корабле, чтобы можно было открыть Платиновый уровень. Разумеется, этого я совершенно не помню. Более тревожно, однако, то обстоятельство, что я — опять же, насколько помню — не имею ни малейшего понятия, как осуществить данную операцию. Возможно, инструкции нашлись в корабельном компьютере.

Выжидаю секунду-другую в надежде на вспышку откровения, вызванную этим открытием, однако сознание молчит. Еще один пробел.

— Что-нибудь слышали? — спрашиваю я затем. — Какие-либо попытки выйти на связь с «Авроры»?

— Все тот же повтор сообщения по аварийному каналу, — качает головой Макс.

Увы, до этого самого момента я тешила себя ничтожной надеждой, и сейчас сердце у меня падает куда-то к пяткам, а из легких разом пропадает воздух;

Останься кто живой на лайнере, разве стали бы они выжидать после получения столь долгожданного отклика?

Донован прочищает горло и объявляет:

— Пока мы не знаем, с чем имеем дело, отделение «Альфа» выдвинется первым. В скафандрах.

— И с защитой слуха, — слетает у меня с языка, прежде чем я успеваю осознать смысл собственных слов. Что же это на меня нашло? Ведь беруши не защитят безопасников от слуховых галлюцинаций. И все равно я права. Знаю это точно — хотя и не понимаю откуда. Ощущение сродни тому, когда не можешь вспомнить какое-то нужное слово — оно так и вертится на языке, зудит в мозгу, а слогов произнести все равно не получается.

Какое-то время Макс только и щурится на меня, сосредоточенно нахмурившись, словно бы я только что материализовалась из воздуха прямо у него перед носом.

Я уже раскрываю рот поинтересоваться, что не так, но тут он как будто бы приходит в себя. Расправив плечи, мужчина объявляет:

— В скафандрах, с защитой слуха и…

— Со мной, — быстро добавляю я. Понятия не имею, как будет осуществляться переход с одного движущегося корабля на другой, но без меня они шагу не ступят!

Донован явно намерен возражать, но мне тоже есть что сказать.