Мертвец. В погоне за жизнью
Шрифт:
Тишина.
– Ах да, с галлюцинациями лучше держаться подальше от алкоголя...
"Он пытается сбить меня с толку и манипулировать мной. Нельзя поддаваться суеверному страху, нужно включать инстинкты охотника!"
Дождев устремил на агрессора взгляд исподлобья.
– Вы вправду считаете, что после смерти попадёте в последний сон разума?
Леонид Иванович, как тонкий специалист своего дела, сразу уловил нотки угрозы со стороны собеседника. Лицо манипулятора потеряло королевскую ухмылку, приобретя черты лёгкого испуга.
– Молодой человек, не делайте глупостей.
Бушующая
– Я хочу кое-что рассказать о своих наблюдениях в периоды галлюцинаций, - сказал он, медленно поднимаясь с места.
– Вам как психологу должно быть интересно.
Гипнотизёр судорожно принялся озираться по сторонам, никак не ожидая такого развития событий.
– Мои видения живых трупов не так далеки от истины. Знаете, я уже повидал немало разложившихся мертвецов, на такого отвратительного как вы, вижу впервые...
Глаза Дыбко округлились, в них явственно читался панический страх.
– Прошу вас, успокойтесь и сядьте!
Гнилое тело парапсихолога было сплошь покрыто грязно-белым гноем и тёмно-жёлтыми волдырями, изъеденные глаза словно были поражены острейшей формой конъюнктивита. Язык казался узким и непропорционально длинным, чем смахивал на змеиный, и лишь козлиная борода оставалась неизменной.
Дождев кинулся к Леониду Ивановичу, хватая с письменного стола бронзовый бюстик какого-то бородатого дядьки. Извращенец отчаянно завопил и упал на пол спиной вниз, опрокидывая под собой кресло на колёсиках. Нападающий принялся наносить удары бронзой, метя в голову и наблюдая боковым зрением, как на зеркальном потолке один труп забивает насмерть другого.
Крик превратился в хрип и вскоре совсем затих, а металлическая скульптура окрасилась кровью. Матвей взглянул на гравировку, выбитую на обратной стороне бюста. "Зигмунд Фрейд" - гласила надпись, ниже которой располагался ряд цифр.
Взгляд вновь устремился на бездыханное тело Дыбко с пробитым черепом. Оно больше не выглядело отвратительной пародией на давно умершего человека, а это значит, что галлюцинация отступила.
Мертвец поставил окровавленную скульптуру в центр стола и начал сваливать туда все документы из ящиков и шкафа по соседству. Напротив монитора образовалась внушительная куча макулатуры, которую Дождев придавил сверху системным блоком компьютера. Достав из кармана зажигалку, оставшуюся со времён табакокурения, он поджёг нижнюю часть бумажной стопки, и бойкий огонёк заплясал по краям страниц, облизывая трудносжигаемые папки. Тем не менее, пламя окрепло, и на рабочем месте Леонида Ивановича разгорелся настоящий костёр.
8. Епитимья военного времени
Только вернувшись домой Яна более-менее пришла в себя. Несчастная девушка забилась в угол и заревела в три ручья.
Похоже, в конце гипнотического сеанса что-то пошло не так, и пациентка запомнила нежелательные события сквозь транс. Она испытала сильнейшее психологическое потрясение - все воспоминания окутывал туман. Было отвратительно и жутко представлять, что делал с ней Дыбко на предыдущих сеансах, а ведь она, наверняка, не единственная жертва...
Абсолютно подавленная
Новая короткая стрижка "под мальчика", конечно, кардинально изменила имидж, но ни капельки не облегчила душевную боль, впрочем, как и принятый на вооружение спортивный стиль одежды, ранее напрочь игнорируемый. Всё это оказалось обычной мишурой, вроде сверкающих игрушек для украшения новогодней ёлки.
Яна в слезах забралась под душ, в надежде смыть накопившуюся грязь, осевшую внутри. Взгляд её упал на пачку одноразовых станков для бритья ног.
"Если выломать лезвие, оно, наверное, будет очень острым... И почти не будет больно..." - подумала она и протянула к пакету дрожащую руку. Однажды Калинина уже хотела покончить с собой после разрыва с "бывшим", спьяну бросившись под машину на ночной дороге...
– Дождик, что с тобой? Вот я дура!
– вдруг воскликнула она и, схватив полотенце, кинулась из ванной.
Трясущимися руками красавица нашла номер Дождева и нажала кнопку "вызов". Из динамика послышались длинные гудки.
– Алло...
– Матвей, ты как? Помнишь, где я теперь живу? Восьмая квартира! Я тебя очень жду!
Корнилов, без конца клацая мышкой, уже битый час просматривал базы данных, добытые им у невнушающего доверия психолога. Занятие скучное и нудное, но доверить его Оганяну было бы слишком легкомысленным поступком. Хочешь сделать хорошо - делай сам.
Большинство из пациентов Леонида Ивановича, как ни странно, составляли молодые девушки, что показалось весьма подозрительным бывалому оперу. Он нутром чуял, что тут дело нечисто. От монотонной работы оторвал следователь Меньшов, под вечер заявившийся попить чайку.
– Здорово, Иваныч! Чего по клавишам шпаришь как пулемёт?
– Определяю подозреваемых из круга клиентов Дыбко, - не отрываясь от компьютера ответил Георгий.
– Которого по визитке определили? Уже нарыл что-то?
– Кирилл Васильевич, наклонившись, поставил горячие кружки на стол и заглянул в экран.
– Пока ничего. Но мне ни хрена не нравится эта история. У него в списке больше половины - молодые бабы.
– А что ты удивляешься? Женщины сейчас дурные, забубённые, вот и сходят с ума по-своему. То парень бросит, то забеременеет неизвестно от кого, то ещё что-нибудь... Давай чай пей, а то остынет.
– Может, ты и прав, - насупился оперативник.
– Ну-ка постой...
Среди базы данных он приметил нечто настораживающее.
– Что там? Знакомый?
– Можно и так сказать, - протянул Корнилов, открывая интересующий файл с записями и обращаясь неизвестно к кому: - Глянем, что за нарушения в психике у тебя, дружище...
– Эй, а как же психологическая конфиденциальность?
– пошутил следак, отхлёбывая глоток из чашки.
– Синдром Котара...
Стационарный телефон шумно зазвенел, отрывая приятелей от самого интересного.