Мертвецы выходят на берег. Министр и смерть. Паршивая овца
Шрифт:
Я осмотрелся. Всего в помещении было человек тридцать — сорок.
— О’кей, красавчик, лети отсюда к чертовой матери через ту же дверь, в которую вошел, пока тебе не вставили перо. Здесь нет никакой Сирен, — подвел черту Мэнсон.
— Нет? — переспросил я.
В этот момент все и произошло.
В одной из комнат, что я миновал по дороге, раздался звук шагов бегущего человека. Взгляды всех присутствующих обратились к двери. На пороге показался черноволосый подросток, никак не старше пятнадцати-шестнадцати лет.
— Фараоны! — прошептал
Я посмотрел на Мэнсона. Ни одному из нас не хотелось попасться в руки полиции. Это нас объединяло.
Все бросились врассыпную — вверх по лестницам, сквозь разбитые окна на, улицу, под грязные мешки на полу.
Сам я уже почти достиг двери в противоположной стене комнаты, когда меня остановил резкий окрик и слепящий свет фонарика.
— Стоять! — приказал мне довольно знакомый голос.
Я медленно повернулся лицом к судьбе. Мальчишка сосчитал правильно. Их было четверо, двое в форме и двое в гражданском. Один из полицейских в гражданском был мой старый недруг, Эллингсен. Он гнусно ухмыльнулся и проворковал, как молодой голубь:
— Крошка Веум ищет новых приключений!
Я тяжело вздохнул и покачал головой.
— Старина Эллингсен! Знакомая песня! Ты да я, да мы с тобой, катались в лодочке вдвоем!
Его глаза сверкнули.
— Ты и я, Веум. Одни. Совершенно одни. Далеко в море.
8
Они взяли меня с собой в полицейский участок. Большое дело. Они спросили Мюуса, но оказалось, его нет на месте. Тогда они явно расстроились.
Часа два мы потратили на тщательное заполнение протокола моим именем, датой рождения и другими подобными сведениями, и затем меня отпустили, пригрозив скорой встречей.
Поскольку я все равно был в этой части города, то решил заодно зайти и в отделение полиции по работе с иностранцами. Май вонзила в меня гневный взгляд, как только я появился на пороге, извергла огонь, отмела в сторону троих вьетнамцев и полсемьи из Пакистана и выплюнула мне в лицо:
— И ты еще осмелился прийти сюда!
Она схватила меня за руку — ее хватка была чем-то средним между захватом полицейского и попыткой переломать мне кости, — бросила не обещавший ничего хорошего и, уж во всяком случае, дававший мало надежды на продление визы в нашем королевстве Норвегия взгляд на эмигрантов и потащила меня в служебное помещение.
Сильным пинком в спину она усадила меня на единственный стул в комнате, с грохотом захлопнула за собой застекленную дверь, чуть не выбив из нее стекла.
— Именно это и называется насилием со стороны полиции, тебе не кажется? — смирно спросил я и осмотрелся в крошечной комнатушке.
Большую часть ее занимал архивный шкаф. Для компьютера осталось место только на подоконнике, а на письменном столе высились стопки документов. Словом, любая возможность сексуального контакта, кроме как в вертикальном положении, была невозможна.
Я задрал нос и вопросил, в чем дело.
— В тебе, —
— Я…
— Почему, черт подери, ты не сказал мне, что парень замешан в деле по наркотикам?
— Я даже предположить не мог.
— Я еще не смогла прочитать на экране компьютера и половины его дела, как ко мне как кузнечики прискакали два главных инспектора и один практикант из отдела по борьбе с наркоманией.
— Так Александр Латор…
— Во-первых, его выгнали с работы в отеле. Во-вторых, он уже давно забросил учебу. Так что для его пребывания в стране нет причин. Но самое главное заключается в том, что…
— Да?
— Его подозревали в продаже наркотиков. Так что, Веум, будь спокоен, сегодня же к тебе в контору заявится все отделение по борьбе с наркотиками.
— Но ведь не назвала же ты…
— Назвала! — И тут она в первый раз за нашу беседу улыбнулась. — Да, хотела, милый мой мальчик, назвать еще и твой личный номер гражданина Норвегии!
— Но Латор…
— С таким послужным списком он не смог бы получить продление визы даже на небе!
— Но Бог, во всяком случае, милосерднее, чем полиция.
— Вот и поговори с ним в следующий раз, когда тебе будут нужны сведения. Я надеюсь, ты все понял? — С этими словами она положила руку на дверную ручку, чтобы подчеркнуть окончание аудиенции.
Я поднялся и кивнул.
— У тебя есть адрес небесной конторы?
Она молча отодвинулась в сторону, давая дорогу, с выражением лица, как у противника аборта на встрече эмансипированных женщин. Я тихо прошел мимо, чтобы она не поняла, как дурно у меня на душе.
Я перешел улицу и направился к отделению полиции по борьбе с наркоманией. Они по-прежнему занимали помещение в том же доме, что и Бюро находок. В этом заключалась дьявольская ирония, намек на то, что они подбирали отбросы нашего благополучного общества.
Комиссар Сиверт Хауге сиял, как Сюнневе Сульбаккен, был одет, как жених из Хегстада, и обладал голосом, который обеспечил бы ему место бурлака на Волге. Он удивленно посмотрел на меня, когда я вошел в его кабинет.
Я решил взять инициативу в свои руки и сделал хорошую мину при плохой игре.
— Я слышал, что мое имя было упомянуто в связи с определенными событиями и решил не утруждать тебя визитом в мою контору, а зайти к тебе самому.
Он невыразительно и сухо улыбнулся улыбкой плакальщика на рождественском празднике обмывальщиц трупов.
— В связи с чем, Веум?
— В связи с Александром Латором.
Он безо всякого выражения посмотрел на меня.
— Ну и что?
— Я просто подумал — я ничего не знал о вашем интересе к нему, и я подумал, что если окажусь замешан еще раз…
— Неужели ты дошел до продажи собственных клиентов, Веум?
Я почувствовал, как мое лицо превратилось в маску.
— Я думал, скорее, наоборот. Что ты проинформируешь меня — и тогда я буду знать, что именно сказать ему при нашей следующей встрече.