Мертвее не бывает
Шрифт:
Но было слишком поздно. Глаза Эллиот заслонила пелена. Воздух вокруг нее задрожал, и внезапно из ее тела выпала еле различимая фигура Лидии. Она осталась лежать на земле, слишком слабая, чтобы стоять или парить.
— Лид? — проговорила я. — Ты в порядке?
Эллиот удалялась от нас вниз по тропе.
Лидия махнула мне рукой, которая сейчас казалась блеклым пятном.
— Беги за ней, — прохрипела она.
Я попыталась встать у Эллиот на пути, но она оттолкнула меня к короткому склону, который оказался за
Эллиот застыла, не отводя от меня взгляда.
Внезапно мышцы ее шеи расслабились, и она уронила голову на грудь. А когда она снова ее подняла, у меня перехватило дыхание.
Вместо глаз у нее были темные впадины.
Она сделала шаг ко мне. Я попыталась отползти назад, но мне преграждали дорогу два больших камня.
Эллиот приближалась ко мне. Только это уже была не Эллиот.
— Лайна? — прошептала я. — Чего ты хочешь?
Она не ответила. Просто стояла в полуметре от меня и смотрела вниз. Я могла бы схватить ее за ногу, если бы захотела.
— Пожалуйста, не трогай мою подругу, — сказала я. — Возьми меня вместо нее. Пожалуйста.
Из темноты глазниц появились глаза — испуганные, моргающие глаза Эллиот.
— Алексис? — сдавленно шепнула она. — Господи… пожалуйста… я не могу…
«Сработало, — подумала я. — Лайна отпускает Эллиот».
— Быстрее! — закричала я. — Беги! Убегай!
— Я вернусь, — проговорила она. — Нужно привести помощь.
Она прошла мимо меня, вниз по тропе. Потом, охнув от удивления, она дернулась и начала двигаться назад.
Она не шла. Ее тащили.
— Нет! — взвизгнула она. — Нет! Отпусти меня!
У меня застыло все тело. Застыл голос. Застыли мысли. Я смотрела на то, как Эллиот вырывается, словно антилопа, которую утаскивают львы. Ее голые ноги бессильно цеплялись за камни.
— Почему? — кричала она. — Почему это происходит.
Я заставила себя встать на четвереньки и поползла вверх по холму.
— Она уходит! — Лидия не могла двигаться, но все равно подгоняла меня. — Алексис, быстрее! Она уходит!
Я поднялась на ноги, не обращая внимания на жуткую боль в лодыжке, которая пронзала меня, стоило мне сделать шаг.
Тропа поворачивала вбок. Я прошла еще немного и замерла.
Эллиот стояла на самом краю обрыва, все еще пытаясь освободиться от Лайны.
— Нет! — крикнула я. — Не надо!
Увидев меня, она перестала сопротивляться.
Она посмотрела на меня спокойно — чуть ли не со смирением.
— Это не твоя вина, Алексис.
Потом Эллиот согнулась пополам, как будто кто-то ударил ее в живот.
И полетела с обрыва спиной вперед.
Я услышала крики и подумала, что это Эллиот…
А потом поняла, что кричу я сама.
Я побежала к обрыву, но передо мной появилась Лидия.
— Постой, — сказала она. — Уже
— Нет. Не говори так. Я могу спасти ее. Мне нужно ее найти.
— Алексис. — Лидия потянулась ко мне, и я почувствовала на своей ладони вес ее руки. — Помнишь, как это случилось со мной? Меня было уже не спасти. И Эллиот уже не спасти. Она умерла. Тебе нужно уходить отсюда.
— Нет, — сказала я.
Я хотела пойти вперед, но Лидия удержала меня.
— Прости за все, — прошептала она. — Я не пыталась спасать себя. Клянусь. — Она потускнела и почти растворилась, потом проявилась снова. Так моргает человек, который изо всех сил пытается не уснуть. — Мне… мне пора идти.
И она исчезла.
Я села, согнувшись пополам. Меня охватил шок.
Куда исчезла Лидия? В порядке ли она? Или я заставила ее взяться за то, к чему она не была готова, и…
Неужели я сделала это еще раз? Неужели опять убила ее?
Мои спутанные, свалявшиеся волосы свисали, загораживая мне лицо. Мои руки были в порезах и царапинах, но я ничего не чувствовала.
Мир казался пустым и бессмысленным. Даже пейзаж, окружавший меня, был каким-то чужим и враждебным — зубчатые пики скал, выдававшиеся из земли, шероховатые, каменистые утесы и склоны холмов, покрытые кактусами и сорняками, острыми как нож.
Больше не было смысла думать о худшем и бояться его.
Я уже жила в самом страшном кошмаре.
Через несколько минут я заставила себя подняться и пойти вперед. Нужно было найти Эллиот. Я верила словам Лидии, что ее уже не спасти, но все равно должна была увидеть ее своими глазами. Так что я пошла вперед и хромала вниз по тропе, пока не нашла более пологий склон, который привел меня к узкой лощине. Каждый шаг отзывался болью в лодыжке.
Я заметила ее тело за пару десятков метров. Оно безжизненно лежало на каменистой земле. Ее челюсть приоткрылась, руки были раскинуты в стороны. Она была мертва.
Я встала на колени рядом с ней и убрала прядь волос, которая упала ей на глаза.
Она выглядела так безмятежно — и это было абсолютно неправильно.
Потому что безмятежность была не для Эллиот. Эллиот должна была светить и сверкать, как бенгальский огонь.
— Прости меня, — сказала я тихим голосом, как будто мы с ней вели трудный разговор.
Но, конечно, никаких разговоров больше не будет.
Внезапно ее рука дернулась и схватила меня за запястье.
Ее глазницы уступили место темным пятнам. Она оскалила зубы и притянула меня к себе.
Запах гнили — дух смерти — ударил мне в лицо.
— Я делаю это для тебя, — прошипела она.
И упала обратно на камни.
Я делаю это для тебя.
Не со мной. Не из-за меня. Для меня.
Яркое солнце стояло высоко в небе, и в машине становилось все теплее.