Мертвоград
Шрифт:
– По-моему, нет.
– А по-моему, нужно.
Девчонка обеими руками обхватила Могвая за шею, встала на цыпочки и поцелуем прилипла к его губам. Поцелуй был сахарный – видимо, совсем недавно девчонка пила или ела что-то сладкое, – и долгий. Могвай, в принципе, был не против. Вернее, в данной ситуации он предпочитал не придерживаться вообще никаких принципов. Каждому известно, что бывают моменты, когда принципы только мешают жить и получать удовольствие от жизни.
Шустрый язычок девчонки скользнул сначала по губам Могвая. Затем забрался к нему в рот. Тронул зубы…
Нет.
– Нет!
– Что не так?
Могвай выплюнул на ладонь
Дурацкий смайлик хмылился, подмигивая ему. Ну-ка съешь меня, дружок!
– На фиг!
– Что значит, на фиг? – обиделась девица. – Я что, отравить тебя пыталась? Это даже не экстази, а энергетик. Так, чтобы расшевелился малость.
Расшевелиться, оно, конечно, неплохо было бы. Да вот только Могвай обычно не глотал что попало. Особенно – таблетки неизвестного происхождения. Пренебрегая сим правилом, можно напороться на неприятности. А он и без того почти не помнил, как день провел. Только гаст в памяти отпечатался. И резня, что устроила тварь возле магазина. Странно, почему он его не тронул?.. Нужно было попытаться вспомнить, что говорил гаст. Попытаться…
…давящие на кожу децибелы, мелькание разноцветных пятен в темноте, бессвязные обрывки фраз, вылетающие из общего фонового грохота…
…ухмыляющаяся девчонка с ямочками на щеках…
…скалящийся смайлик на таблетке…
Какое здесь, к дребеням, вспомнить!
Здесь имя-то свое и то забудешь!
Да и напрягаться, честно говоря, не было ни малейшего желания.
Хотелось все забыть и упасть в привычную сладкую истому.
Когда мысли плывут, взгляды скользят, а движения становятся плавными и слегка неуверенными.
И это – хорошо.
Как будто наступил шестой день творения. Когда творить уже больше нечего.
– Скажи, ты веришь в Бога? – спросил Могвай.
Девчонка презрительно скривилась и нос наморщила.
– Дурак совсем?
Могвай улыбнулся – ему понравился ответ, – и кинул таблетку в рот.
– Где ты взяла таблетку?
– Там, – кивнула девчушка в сторону распахнутых дверей самой большой комнаты. – Кто-то целую вазу насыпал.
Могвай почувствовал, как его качнуло из стороны в сторону. При этом он твердо стоял на ногах. Упругая волна будто прошла сквозь его тело и рассыпалась холодными, колючими иголками в кончиках пальцев. На действие энергетика это было не похоже. Да и не цепляет энергетик так скоро.
– А кто тебе сказал, что это энергетик?
– Бегемот.
– Бегемот, значит…
Выяснять, кто такой Бегемот и откуда он знает, что насыпано в пресловутой вазочке, по всей видимости, не имело смысла.
Грохочущая музыка стала уходить куда-то в сторону. Создавалось впечатление, будто между источником звука и слушателем возникла стена, которая быстро становилась все толще. Вскоре фоновый шум сделался едва различимым, зато теперь сквозь него отчетливо прорезалась другая музыка. Та самая, которую Могвай хотел сейчас слышать. А может быть, он сам ее сочинил.
– Ты сама пробовала? – Как ни странно, себя Могвай слышал очень ясно.
– Три штуки съела. – И голос девушки тоже звучал отчетливо.
– Ну и как?
– Брюлово.
Именно так – брюлово.
Ей было брюлово.
Ему было брюлово.
Им обоим было брюлово.
Именно так.
Потому что только они двое реальны во всем этом бедламе. Все остальное – люди, их голоса, музыка, пятна света, дым ароматных палочек, похожий на распустившиеся локоны упавшей в воду так и не научившейся плавать Офелии, – было лишь фоном для
– Чем займемся?
Голос девушки звучал словно из пустоты. Или – со дна пропасти.
– Ты хотела поиграть в трансгенные овощи.
Могвай медленно – быстрее у него никак не получалось, – повернул голову и посмотрел на ребят, сидевших вокруг тазика с плавающими в нем свечами. Компания была на месте. Только они почему-то еле двигались. Как в замедленном кино. И лица их были покрыты странными, уродливыми наростами. Как будто они и правда начали превращаться в овощи. Могвай задумался. Он никак не мог для себя решить, смешно это или страшно. А если страшно, то почему он с интересом смотрит на этих уродов, а не бежит прочь отсюда? А если он вдруг соберется бежать, то в какую сторону? Он забыл, где находится дверь. А если он побежит, не погонятся ли за ним эти люди-овощи? А если погонятся, то смогут ли догнать? А если догонят, то что они тогда с ним сделают? А если они ничего не собирались с ним делать, так, может, и бежать не стоило?
– Уже не хочу.
Что ж, правильное решение. У Могвая тоже не было ни малейшего желания заниматься ерундой. Мир ждал от него более значимых, может быть даже великих дел.
– Лучше держаться подальше от людей-овощей. И от того, что они затевают.
– А что они затевают?
– Я же сказал, лучше этого не знать.
– А ты знаешь?
– Конечно.
– Откуда?
Могвай было задумался. Но ответ пришел сам собой.
– Я знаю их язык.
– И что же они затевают?
– Это секрет.
– Ну, так скажи мне. – Девчонка повисла у Могвая на шее и слегка куснула его за мочку уха. – По секрету.
– Тогда мне придется тебя убить, – зловеще прошептал в ответ Могвай.
– О! – слегка отстранилась от него девушка. – И ты сможешь это сделать?
– Легко.
Что удивительно, в этот момент он и сам был уверен в том, что говорил. Он верил в заговор людей-овощей, в то, что ему об этом заговоре известно нечто такое, чего не знает больше никто и что он должен всеми доступными, пусть даже противозаконными, способами оберегать эту тайну.
Всеми!
– Ну, тогда лучше не говори.
Краем глаза Могвай приметил проходившую мимо девушку. Быть может, это была сама Берта. Или кто-то другой, но очень на нее похожий. Суть не в этом. А в том, что в руках у нее была большая декоративная корзина, до краев и выше наполненная разнообразными фруктами. Не корзина, а готовый натюрморт. Не хватает разве что только фазана со свернутой шеей. Или – зайца выпотрошенного. Да нет, и так все было хорошо. А девушка – Берта, или очень на нее похожая, – не шла, а медленно-медленно перемещалась в выбранном направлении. Как будто плыла сквозь встречный поток густого, упругого воздуха. Только волосы у нее при этом почему-то не развевались. Впрочем, Могвай уже начал привыкать к подобной манере перемещения всех, кто находился рядом с ним. За исключением угостившей его улыбающейся таблеткой блондинки. Он протянул руку и взял из корзины, что несла Берта, а может, и не Берта, большой, просто-таки огромный оранжевый грейпфрут. Берта или не Берта медленно, очень медленно повернула голову в его сторону и начала что-то говорить. Но делала она это так неимоверно медленно, так страшно растягивая слова, что они превращались в басовый гул, похожий на бульканье болотных газов, вырывающихся из-под толстого слоя густой грязи. Тут уж, даже если очень постараться, все равно не разберешь, что она говорит. Поэтому Могвай даже и слушать не стал.