Мертвоград
Шрифт:
– Знаешь, что это такое? – показал он гигантский фрукт блондинке.
– Грейпфрут, – уверенно ответила та.
– Нет, – Могвай покачал головой и улыбнулся. – Это оружие. Единственное, чем можно защититься от людей-овощей.
Глаза блондинки удивленно-восторженно округлились.
– Правда?
– Ты мне не веришь?
– Меня слишком часто обманывают.
Блондинка, видимо, вспомнила о чем-то своем, девичьем, обиженно надула губы, грустно вздохнула и жалобно шмыгнула носом.
– Слушай, а как тебя зовут?
– Джульетта.
– Да ну? А меня – Ромео! Вот это я называю
– Дурак! Меня действительно зовут Джульеттой!
Похоже было, девчонка не врала. Судя по ее виду, она готова была заплакать и врезать своему тупому собеседнику по носу. Вот только не могла решить, с чего начать. Это-то ее и останавливало.
– Что я, виновата, что ли, что меня родители так назвали?
– Да ладно, не расстраивайся. Бывают имена и похуже. – Могвай честно пытался успокоить девчонку, но сам понимал, что получается у него это как-то очень уж неловко. – Слушай, а в честь кого тебя так назвали?
– Догадайся с двух раз.
– С трех!
– С двух!
– Ну, наверное, родители твои Шекспира любили.
– Не угадал.
– В честь бабушки?
– Проиграл!
– Ну, тогда сама скажи.
– Не скажу! Ты ведь мне про свой грейпфрут ничего не говоришь.
– Ну, это ведь совсем другое дело.
Могвай подкинул в руке грейпфрут, про который уже почти забыл. Посмотрел на Берту – не-Берту, все еще мычавшую на него. На четырех идиотов, по очереди нырявших в тазик.
– Ну и тюн с тобой!
Джульетта вскинула руку со сжатым кулачком. Как будто собиралась ударить его в грудь. Но по ходу дела передумала. Слишком много чести для дурака. Еще возомнит о себе незнамо что.
– Я ухожу!
– Постой!
– Иди ты в рай!.. Вон, Берте на уши свою лапшу вешай!
А, так, значит, это все же была Берта.
– Привет, Берта. – Могвай махнул хозяйке рукой. – Джульетта! – Он поймал блондинку за локоть. – Ладно, хочешь я тебе продемонстрирую?
– Что?
– Как работает грейпфрутовая бомба!
– Дурак!
– Честно!
– Я тоже хочу посмотреть, – неожиданно ясно и отчетливо произнесла Берта.
Видимо, действие таблетки заканчивается, подумал Могвай. Но нет. Глянув по сторонам, он убедился, что все вокруг, как и прежде, движутся в замедленном темпе. А музыка так и вовсе превратилась в едва различимый стон черной змеюки. Должно быть, Берта каким-то образом проникла в тот уголок реальности, что отгородили для себя Джульетта и Могвай. Впрочем, Могвай ничего не имел против. В данный момент появление Берты никак не нарушало его планы.
– Ну, что ж. – Могвай подкинул грейпфрут в руке, сделал вид, что едва не уронил его и при этом страшно испугался. – Уф!.. С этой штукой следует быть осторожным!.. Готовы?
– Да! – за обеих ответила Берта.
Хозяйку разбирал интерес. Она понять не могла, что собирается сотворить с грейпфрутом Могвай. И это подхлестывало ее любопытство. От нетерпения Берта едва не приплясывала на месте. Быть может, лишь тяжелая корзина, которую она прижимала к груди, мешала ей сделать это как следует. А делать что-либо кое-как она не хотела. Да и не умела. Джульетта же демонстративно смотрела в сторону. Всем своим видом – с вызовом вскинутый подбородок, чуть приподнятые плечи, скрещенные
Могвай аккуратно взвесил грейпфрут в руке, тщательно прицелился и навесом кинул его точно в таз с водой, стоявший в середине кружка, образованного людьми-овощами.
Грейпфрут, конечно был большой. Очень большой. С два кулака размером. Но это был всего лишь фрукт. Хорошая пригоршня сочной мякоти в ярко-оранжевой целлюлитной упаковке. Однако ж попадание грейпфрута в таз произвело эффект разорвавшейся бомбы. Едва ли не вся вода, находившаяся в тазу, взметнулась вверх – причем вместе с ней взлетели и все еще горящие свечки, – на неуловимо короткий миг будто зависла в наивысшей точке своего стремления к горним высям, а затем, раскинувшись, подобно зонту, накрыла всех четверых игроков.
Взвизгнув от восторга, Берта подпрыгнула-таки на месте.
– Брюлово! Брюлово! – визжала она, точно истеричка.
Игроки, мокрые от задницы до ушей, сидели, вскинув руки, и ошалело глядели на потолок. Как будто ждали молнию, которая должна была их теперь поразить. Поразить – в смысле, не повергнуть в удивление, а вполне конкретно испепелить. Ну, в крайнем случае, поджарить.
Несколько человек, находившихся поблизости, судя по удивленным лицам, тоже не поняли, что произошло. Но их в большей степени интересовали не подвергшиеся внезапной атаке смертельно опасного грейпфрута люди-овощи, а с криками – «Брюлово! Брюлово!» – прыгающая в обнимку с натюрмортом Берта. Должно быть, они решили, что грейпфрут сам собой вылетел из ее корзины. Ну, в общем, правильно решили.
Могвай посмотрел на Джульетту.
– Ну, как?
Джульетта улыбнулась:
– Брюлово.
Услыхав и из ее уст набившее оскомину словечко, не так давно запущенное в обиход шоуменом с «ТуТВ» Шмариком И-Ди, Могвай почувствовал приступ тошноты.
Ну, почему? Почему?
– Идем!
Он схватил Джульетту за руку и потащил за собой в комнату.
– Брюлово! Брюлово! – продолжала скакать у него за спиной Берта.
Из ее корзинки выпали два яблока и ананас.
Видевшие, что произошло, с ужасом замерли. По полу катились фрукты. Смертоносные. Готовые в любую секунду взорваться. И разнести вдрызг, в хлам, в ошметки все. Абсолютно все, что окажется в зоне поражения. Кто сказал, что фрукт – это звучит гордо? Нет! Фруктам нельзя доверять! Вот овощи – совсем другое дело. Деточка, все мы немного овощи! Каждый из нас по-своему овощ!..
– Куда ты меня тащишь?
Джульетта если и упиралась, то ровно настолько, чтобы лишь создать иллюзию того, что ей приходится следовать за Могваем не по своей воле.
Иллюзия, накладывающаяся на иллюзию, порождает новую реальность. Которая, по сути, все та же иллюзия. Но нам очень хочется делать вид, что мы умеем отличать одну от другой. И это еще одна иллюзия, за которой если что и стоит, так только зеркало. В котором она же сама и отражается.
– Где ты брала таблетки?
– В хрустальной конфетнице. Она на подоконнике стояла.