Мёртвые бабочки
Шрифт:
Ещё несколько часов по пыльной дороге вдоль жёлтых деревьев. Сонар вспомнил сказку про девочку, бредущую по дороге из жёлтых кирпичей и подумал, что давно пора бы уже встретить соломенное пугало. На худой конец сдался бы и трусливый лев, но, похоже, здесь вообще с животными было не густо. За всё время пути Сонар встретил только уродливого мула и гремучую змею, которая грелась на камне. Камень был жёлтым, змея скорее золотистой. Сонар хотел раздавить её ногой, но передумал. В конце концов, змея не была уродливой. В чем-то она была похожа на него самого. Такая же равнодушная и холодная.
Деревья стали попадаться всё реже. Ветра больше
Он не помнил, как оказался в пустыне. Может быть, туда его вывела бесконечная дорога, может он свернул и долго шёл вдоль пересохшей реки. Так или иначе, из его памяти выпало несколько часов. Сонар отключился на ходу, когда тени от камней только начинали удлиняться. А сейчас закатное небо уже переливалось всеми оттенками красного. Жёлтых цветов стало меньше. Каменная пустыня выглядела огромным белым пятном.
– Только это не камень, - сказал Сонар. Он опустился на корточки и прикоснулся рукой к белой плите под ногами. Сканеры не работали, но для того, чтобы определить, какое вещество перед ним, они не требовались. Это была соль.
Сонар кивнул, соглашаясь со своими мыслями. Он не знал, о чем думает, потому что мысли теснились и смешивались в его голове. Ни одной связной. Ни одной логичной. Он мог подумать о дворце шерифа, убитого им в две тысячи-бог-знает-каком-году, и тут же вспомнить о том, как его наставник съедал на обед тарелку жгучего перца. Воспоминаний было слишком много, все они блуждали в его сознании без какого-либо вектора и причиняли почти физическую боль. В один момент Сонар забыл, как его зовут. Потом на память почему-то пришло имя "Ксен". Чьё это было имя, Сонар не помнил. Сейчас он знал только одно - он идёт по соляной пустыне и дышит горячим и сухим воздухом.
Когда солнце опустилось за горизонт, Сонар почувствовал, что силы его покидают. Ощущение не было ни страшным, ни странным. Почему-то неведомая прежде усталость казалась чем-то вполне естественным. Сонар опустился на колени, немного подумал и лёг на солёную землю. Он вытянулся во весь рост, заложил под голову обе руки и уставился в небо. Через некоторое время глаза закрылись сами собой и Сонар впервые в жизни заснул.
165.
При создании андроидов никому и в голову не могло прийти встроить в них модуль сна. Даже пикси, милые симуляторы детей никогда не спали. Но Сонар крепко уснул. И Итон уснула. А если бы кто-то спросил у Рагби, спал ли когда-то Хэрроу, он бы ответил положительно. Хэрроу тоже умел спать. Он, Рагби, не умел, а вот Хэрроу спал по четыре часа в сутки.
Сон Сонара был похож на старое лоскутное одеяло. Образы менялись один за другим, бессвязные и бессмысленные. Вот он видел себя, просматривающего досье на Алису Вега. Вот он пробирается по крышам центральной библиотеки конгресса. А вот он играет в какую-то бестолковую игру, где надо было кидать кубики на деревянную доску. Сонар вспомнил прозвище "королева костей" и никак не мог сообразить, относится ли оно к нему или к кому-то совсем другому. Во сне он стоял перед зеркалом и видел в нём высокую белокурую незнакомку. Звали её, кажется, Ксен, и лицо у неё было порядком
– Кто тебя так, подруга?
– спросил Сонар у своего отражения и совсем не удивился, увидев, что губы женщины в зеркале остаются неподвижными. Кажется, был какой-то пожар. Или не пожар, а костёр? Потом бойня, мёртвые люди, мёртвые лица. Где это было, сегодня ночью в Ярбе или в каком-то другом городе? И почему он вообще решил убивать? Приказа не было, в этом Сонар был уверен совершенно точно. Да и кто мог отдавать ему приказы? Люди, которые так или иначе влияли на поступки Сонара, давно лежали в могилах. Конечно, может быть, у них были потомки, но вряд ли они вообще подозревали о существовании андроидов.
– Дивный новый мир, - сказал Сонар. Слова он произнёс во сне, но наяву губы у него двигались. Потом сон стал глубже.
Снова зеркало. Он видит женщину в зеркале и не сомневается в том, что это его собственное отражение. Её зовут Ксен. Сколько ей лет? Так, не будем об этом, всё равно на некоторые вопросы нет ответов. И Лори, да, точно. Лори. Как он мог забыть? Как она могла забыть? Её сестру зовут Лори. И вот её возраст Ксен помнит совершенно точно. Лори двадцать один год. Девять месяцев назад она потеряла зрение. Срок порядочный для того, чтобы выносить ребёнка, но за эти девять месяцев Лори вынесла только отчаяние. Ксен слышит, о чём Лори говорит ночью. Её сестра понятия не имеет о том, что Ксен не спит по ночам. Она вообще и не подозревает, что Ксен не человек, а только умело выполненный андроид. Лори говорит ночью сама с собой. Лори говорит, а Ксен слушает.
– Я должна умереть, - говорит Лори.
– Я так больше не могу. Нет, не могу.
Лори плачет. Ксен знает, что надо притворяться спящей дальше, но как же тяжело не встать и не обнять сестру. Ксен любит Лори. Ксен не хочет, чтобы она страдала. Ксен вообще не представляет своей жизни без Лори. А сейчас Лори плачет. Лори плохо. А хуже всего то, что Лори настолько плохо, что она готова расстаться с жизнью.
На следующее утро Ксен принимает решение. Она отправляется во дворец наместника Ларсена и разыскивает там знаменитого лекаря. Конечно, нынешние врачи не те, что были раньше, но может быть этот умник сможет помочь Лори? Или, по крайней мере, сделать так, чтобы её не было хуже. Или хотя бы сказать, что же с ней не так, потому что сама Ксен этого сделать не может.
Сон меняется. Что-то сдвигается, что-то встаёт на свои места. Сон похож на калейдоскоп, один поворот и картинка становится совсем другой. Теперь Ксен видит спокойное голубое озеро и мужчину, стоящего на его берегу.
– Я пойду искупаюсь, - говорит мужчина совершенно будничным голосом. Ксен знает, что он сейчас сделает, но не может выдавить из себя ни слова. Кажется, будто бы из её лёгких откачали весь воздух. Сердце отчаянно колотится в груди, очень жарко, охлаждение не справляется.
– Жарко, - беззвучно говорит Ксен. И оказывается в пустыне. Воздух ещё более горячий, чем на берегу голубого озера, но, по крайней мере, больше ничего не блокирует лёгкие. Здесь можно дышать. Воздух пахнет солью и ещё чем-то приторным, походим на запах мёда. Пустыня почему-то кажется знакомой, хотя Ксен точно уверена, что никогда прежде её не видела. Но кто-то рассказывал ей о том, что есть такое место. Кто-то говорил, что пустыня она удивительная, что соль здесь накапливалась тысячелетиями. И что кто-то умеет превращать соль в платину или золото.