Мёртвые бабочки
Шрифт:
– А что там, в центре пустыни?
– спрашивает Ксен. Она почему-то точно знает, что за её плечом стоит женщина в золотом одеянии. Кожа у женщины тоже золотая, даже жёлтая. В мозгу Ксен вспыхивает табличка "жёлтое безумие", но она не придаёт ему никакого значения.
– Стеклянная пирамида, - говорит женщина. Ксен слышит её голос не ушами, а какой-то особенной точкой над левым ухом. Женщина повторяет: - Это стеклянная пирамида. Тебе придётся пойти туда.
– Кто ты?
– спрашивает Ксен.
– Ариадна, - говорит женщина. Она протягивает Ксен что-то вроде маленького карандаша, ещё один антикварный сувенир. Ксен берёт карандаш, щёлкает переключателем на его вершине и из острия вырывается тонкий зелёный луч. Золотая Ариадна улыбается: -
– Ладно, - кивает Ксен.
Сон обрывается так резко, что она несколько секунд не понимает, где она. Потом Ксен смотрит в глубокое небо, усыпанное крупными звёздами. Смотрит на белую соль, которая таинственно поблескивает в свете луны. Смотрит и думает - неужели вчерашний день и вчерашняя ночь действительно происходили на самом деле. Скорее всего нет, это был такой же сон, как и тот, что она только что видела. Нельзя вернуться в прошлое. Сонар давно умер.
Ксен встаёт на ноги и с недоумением оглядывает саму себя. Откуда взялась кобура с револьвером? Почему у неё под ногтями какие-то бурые пятна? Это, что, кровь? Ксен думает, что не хочет этого знать. Ей легче представить, что кровь на пальцах что-то вроде стигматов для андроидов, чем то, что вчера она стёрла с лица земли город Ярб. Сонар не просто умер, Сонар забыт и похоронен. Её зовут Ксен, и она любит свою сестру. Вот ведь он, маленький оранжевый чемоданчик. С его помощью ей обязательно удастся вернуть зрение маленькой Лори. А дальше всё будет по-прежнему. Они будут жить вместе долго и счастливо.
– Долго и счастливо, - повторяет Ксен вслух.
Ей приходит в голову мысль, что рано или поздно Лори выйдет замуж. И, судя по всему, всё-таки рано, потому что Лори красивая девочка и на неё давно заглядываются мужчины. Когда лицо Лори рассекли глубокие шрамы, её красота почти не потускнела. А ещё Лори очень, очень добрая. О такой жене можно только мечтать. Интересно, мечтает ли кто-то о Лори?
166.
Лори и в самом деле была красивой. По крайней мере, так думает Девин. Он не просто мечтает о девушке, он всем сердцем стремится к ней одной и ревнует её даже к старому Золлаку. Девин понятия не имеет, как это произошло, но точно уверен, что эта девушка послана ему богами. Он смотрит на волосы Лори и думает, что никогда в жизни не видел ничего красивее. Многие женщины прошли через спальню Девина, многим он разбил сердце и душу. Но никогда в жизни Исан не испытывал того, что ощущал сейчас, глядя на слепую девушку. Лори казалась ему прекраснее Джейми, казнённой фаворитки архонта. Лори беспокоилась о том, как бы её шрамы и рубцы не вызвали отвращение у Девина, но беспокойство её было напрасным. Девин видел перед собой прекрасную девушку, полностью лишенную недостатков. Если бы кто-то сказал ему, что лицо Лори рассекает длинный шрам, он бы назвал говорящего слепцом.
Лори расчесывает волосы частым костяным гребнем. Гребень черный, а зубцы тонкие и почти прозрачные на концах. Волосы Лори тоже тонкие и такие лёгкие, что её полову постоянно окружает воздушный ореол. Она старается не думать о том, что огонь выжег на её затылке проплешину шириной в детскую ладонь. Волосы там растут короткие и жесткие. Сейчас Лори тщательно расчёсывает волосы, чтобы её новый друг не увидел ни шрамов на шее, ни рубцов на спине. Она давно привыкла к своим увечьям, не видя их, можно было только нащупать пальцами. Пальцы Лори со временем стали всё чувствительнее. В детстве ей никак не давалась игра на отцовской лире, но огонь, отнявший зрение, дал ей дар музыки. Когда Лори играла на лире, весь мир вокруг неё переставал существовать. Лори с волнением думала о том, что скажет Девин, когда услышит её игру. Понравится ли ему?
– Я готова, - говорит Лори. Он звука её голоса Девин чувствует, что теряет последний разум. Голос Лори именно такой, какой ему и представлялся в самых светлых снах и грёзах. Тихий, мелодичный и немного вкрадчивый. Лучший голос для лучшей девушки.
– Тогда выдвигаемся, -
– Когда-то давно я был ублюдком, - думает Девин.
– Если бы можно было всё вернуть! Боже мой!
На улице он осторожно поднимает Лори и сажает её в седло перед собой. Лори сейчас кажется ему хрупкой, как хрустальная статуэтка. Утром Девин не мог и подумать о том, чтобы прикоснуться к ней, а сейчас чувствует грудью тепло её тела и испытывал почти божественный восторг.
– Осторожно с девушкой!
– суетится Золлак, пытаясь взобраться на свою лошадь.
– Ради бога! Она не здорова!
Он задумывается и добавляет:
– Ради всех богов!
– Я в порядке, - смеётся Лори.
– Мне лучше знать!
Золлак уверяет себя в том, что беспокоится от Лори только из страха перед её грозной сестрой. Но в глубине души он точно знает, что Ксен тут ни при чем. Было в Лори что-то такое, что заставляло мужчин, вне зависимости от возраста относиться к ней с преданностью и заботой. Может, это была беспомощность, может, бесхитростность, но, во всяком случае, не красота. Будучи дворцовым лекарем, Золлак перевидал немало смазливых баб. Джейми, последняя любовница архонта своей красотой затмевала Клеопатру, но к ней Золлак относился с плохо скрываемой брезгливостью. Новая Клеопатра заразила архонта и половину его приближенных дурной болезнью, от которой садился голос и гнили внутренности. Нет, Золлак сторонился красивых женщин. Лори ж была не столько красивой, сколько беззащитной. Это чувствовалось в положении её рук, в наклоне головы, в веках, опущенных на незрячие глаза. А ещё Золлак явственно видел, что Лори доверяет - не только ему, но и всякому человеку. Он никак не мог понять, как можно доверять людям, сотворившим с тобой такое зло, но реальность заставляла признавать, что никакая беда не ожесточит доброе сердце.
– Во дворе архонта сейчас неспокойно, - говорит Девин.
– Поскорее бы Стиви взошёл на трон!
– Милашка Стиви - архонт, - говорит Золлак и жуёт губами. Повторяет это ещё раз, словно пробуя на вкус, и вдруг со страхом смотрит на Девина: - Но ведь для этого ему придётся обойти свою сестру Сиа! Она старшая!
– Сиа слишком глупа для трона.
– Не думаю, - качает головой Золлак. В его левом ухе болтается длинная серьга из перевитых между собой цветных ниток. Когда он качает головой, серьга щекочет плечо. Лори думает, что сейчас ей плевать на архонта, только бы прекратить этот шелестящий звук. Для её чутких ушей он хуже скрипа металла по стеклу. Лори тянет руки к Золлаку, нащупывает серьгу и несильно дергает. Золлак вздрагивает от неожиданности и едва не падает с лошади.
– Что ты делаешь, малышка?
– Эта штука... Она...
– Я сниму, если тебе так не нравится, - улыбается Золлак и заправляет длинный хвост серьги за ухо. Лори слышит, что он делает и испытывает досаду за обман. Неужели слепота превратила её в ребёнка, которого можно легко обвести вокруг пальца? Сестра никогда не обращалась с ней как с ребёнком. Она поворачивает к Золлаку негодующее лицо, но он занят разговором с Девином и не обращает на неё внимания.
– Ларсен ни перед чем не остановится. Рано или поздно он истребит всех и выйдет из тени. Уже сейчас он начал к этому готовится. Он заставил Питера повысить налоги и обязал торговцев отдавать в казну третью часть всякого товара. Народ пока не взбунтовался, но всё к тому идёт. И кто же будет нашим спасителем? Кто покарает дурных и наградит достойных? Кто убьёт Питера? Конечно же, великий Ларсен. Ларсен-миротворец. Уверен, он уже придумал себе звучный титул и заказал придворным поэтам сочинить оду в свою честь.