Мертвые незнакомцы
Шрифт:
И наконец, на самом подробном наброске показано другое строение.
Микки смотрит на четырехэтажное здание со спутниковыми антеннами на крыше и бетонным пандусом, ведущим к стеклянным дверям парадного входа. Вот большая площадка перед домом, скамейки и пара деревьев для тени. Вот стальная скульптура в стиле модерн и маленькая церковь. Часть здания заслоняют бетонные защитные ограждения метра два высотой.
– Почему вы сохранили их? – спрашивает Микки.
– Может быть, – медленно говорит женщина, – в глубине души я полагала, что, возможно, когда-нибудь
В доме прохладно, но Микки бросает в жар, по спине течет пот. Он переворачивает рисунки. На последнем листе стоит дата… 20 октября.
Через два дня.
– Да-а, знаю. Первое здание – полицейский участок на Манхэттене. А второе… Я там работаю. Это Полис-плаза, один.
В комнате нет адвокатов, но есть нормы доказательственного права. Нет судей, однако выдвигаются обвинения. Нет присяжных, но выносятся приговоры.
– На следующем слайде Конрад Воорт. – Белокурая женщина, которую здесь знают как фотографа, управляет диапроектором, глядя на красивое лицо детектива на экране. – Это его дом на Тринадцатой улице. Это он в каяке на Гудзоне. Вот Воорт в Музее современного искусства – сопровождает доктора Таун.
– Доктор Таун больше нас не интересует, – говорит человек с поврежденной левой рукой. – Она отказалась от деятельности, которая привлекла к ней внимание Вашингтона.
– Полковник, он интересует нас по-прежнему. Это Воорт вчера в Вест-Пойнте. Он расспрашивал о вас.
Они на третьем этаже особняка в том самом квартале, где Мичум отдавал вещи в химчистку. Дом стоит напротив кафе, недалеко от киоска с пиццей. Это двести футов от места, где Конрад Воорт пьет кофе и решает, ждать ли подкрепления или войти так.
– Что будем с ним делать? – спрашивает референт с лицом купидона, третий человек в комнате.
Но Шеска погружен в свои мысли. «Сегодня был бы ее день рождения». Фотограф предлагает:
– Каяк может столкнуться с моторкой. Эти лодки такие медленные.
А Шеска мысленно слышит женский голос: «Я стреляю собак».
В комнате блондинка – капитан разведки морской пехоты – наклоняется к нему и повышает голос, чтобы привлечь его внимание:
– Люди Воорта наводят справки в Пентагоне.
И Шеска вскидывается:
– Они что-нибудь узнали?
– Нет, но, судя по вопросам, подбираются все ближе.
– Насколько хороши наши источники в управлении полиции?
Женщина пожимает плечами:
– Мы созданы не для этого. Мы можем только получить представление о том, что они думают, прослушивая вопросы, которые они задают.
– Черт, – тихо произносит второй мужчина.
– Забудьте о гребле, – медленно говорит Шеска. – Забудьте о несчастных случаях. Воорт расследует несчастные случаи из списка Мичума. Он должен был что-то где-то записывать, должен был с кем-то говорить. С напарником. С начальством. Если с ним произойдет несчастный случай, для полиции это станет красной тряпкой.
Референт – лейтенант военно-морской разведки – явно обеспокоен.
– Так
– Месяц-другой, – отвечает Шеска. – Потом посмотрим.
– Что же, мы позволили ему вертеться вокруг месяц? – Референт потрясен.
– Или, – Шеска, нащупав идею, размышляет вслух, – если Воорт погибнет, это должно выглядеть убийством. Не несчастным случаем. Явным, неподдельным убийством. Интересно, над какими еще делами он работает? Или, может быть, найдется человек, которого он когда-то арестовал и который только что вышел из заключения.
Референт оживляется:
– Точно! Кто-то другой, чье дело он расследует, его шлепнул!
– Выбор тут невелик, – говорит Шеска.
– Нью-йоркские копы расследуют десяток дел одновременно, – стоит на своем референт. – Воорт работал над сотнями дел. В городе просто обязаны быть люди, у которых на него зуб.
Шеска продолжает размышлять:
– А дальше остается надеяться, что у человека, который унаследует дело Мичума, не будет к нему личного отношения. Потому что, если мы все сделаем правильно, никто не сможет доказать, что мы связаны с каким-то там списком. В отсутствие личных мотивов вся эта история должна рассосаться. И тогда мы сможем завершить начатое.
– Хорошо, – говорит фотограф.
– Только так – или ничего не делать, – отвечает Шеска.
– Мы не можем сидеть сложа руки, – говорит референт.
– Хотя все это нехорошо, – вздыхает блондинка. – Он просто делает свое дело, как и мы. Такой красивый мужчина.
– Надо узнать, какие дела он расследует, – медленно произносит Шеска. – Кого собирается арестовать. Неплох был бы какой-нибудь подонок из низов. Подозреваемый в сексуальных преступлениях, наркоман. Рецидивист. Упившийся вдрызг бомж, который ничего не может вспомнить. Я сделаю остальное. Смерть, которая привлечет внимание. Громкая смерть. Мы используем то, что Воорт – коп.
Блондинка кивает.
– Никаких несчастных случаев, – повторяет референт.
Шеска пожимает плечами:
– А в Вашингтоне у нас есть защита от расследования. В данный момент нас ищет лично Воорт. Но он добрался до Вест-Пойнта, а?
Остальные ему полностью доверяют. Они все сделали правильно, и если Шеска говорит, что в Вашингтоне им ничего не грозит, то так оно и есть.
– Я выясню, над чем еще он работает, – говорит женщина.
«Лупе, как мне тебя недостает».
В день ее рождения Шеска никогда не может до конца избавиться от кошмаров. В день ее рождения прошлое настигает его. Прошлое – это непреходящая боль в сердце.
Он даже слышит запахи Кито, дождя, который в октябре никогда не прекращается, зелени Андского плато, на котором выстроен город, вонь выхлопов и нечистот одной из столиц третьего мира, освежителя воздуха, перекачиваемого воздушной системой отеля «Конкистадор», где он обедает в ресторане на первом этаже вместе с полковником Рурком – якобы торговым атташе посольства, – дипломатами и бизнесменами из Франции и Германии – и вместе с женщиной, которая очень скоро станет его женой.
В настоящем белокурая женщина окликает: