Мертвые незнакомцы
Шрифт:
В его памяти винтовка стреляет.
Он помнит, как маленькая черная собака, дворняжка, брошенное невинное существо, хромает на трех здоровых лапах. Четвертая – кровавое месиво, и животное с воем валится с обрыва в синее море.
Лупе кричит.
Но тут в настоящем раздается звонок, привлекая наконец внимание Шески.
Белокурая женщина-фотограф протягивает ему телефонную трубку. Она выглядит встревоженной, а черноволосый Купидон испуганным.
– Полковник Шеска, – говорит блондинка, – тот детектив внизу. Что нам делать?
Глава 16
Восьмилетний
– И тогда я выглянул в окно гостиной и увидел, как на спортивной площадке через улицу она отбивается от чернокожего.
По всему городу в этот сентябрьский день мальчики пошли на работу вместе с отцами. Они сидят в кабинетах врачей и телевизионных студиях, в автомастерских. По другую сторону полицейского стекла детектив первого класса Уильям Воорт сидит за маленьким деревянным столом напротив юриста. Оба вежпивы и хорошо одеты: на Воорте-старшем – отлично сидящий темно-синий пиджак от «Брукс бразерс», белая рубашка и неяркий галстук в красно-белую полоску. На ногах блестящие темно-красные кожаные туфли под манжетами желтовато-коричневых широких брюк.
Отец спрашивает:
– Вы говорите о высоком парне, не о том, что вел зеленую машину? О парне с золотой цепью на шее?
– Вот именно, о лысом, – отвечает юрист.
Он выглядит утомленным работой в помещении, у него бледная кожа, преждевременно поседевшие волосы, серый костюм; возле ножки стола стоит толстый кожаный портфель. Зашел сюда по дороге на работу. Конрад замечает, что под столом его тонкие руки беспокойно шевелятся на коленях.
– Самому не верится, что я на самом деле видел, как он ее ударил. Это выглядело нереальным. Потом парень просто уходит с площадки к машине, а женщина, как ни в чем не бывало, делает два шага вперед. И останавливается, прижимая руку к груди. – Мужчина сопровождает слова жестами. – Когда она упала, я позвонил в 911. Вы считаете, эти парни – те самые, которые совершили другие нападения в округе?
– Возможно, – отвечает Воорт-отец.
Сегодня пятница, уроки закончены, и мальчик, как всегда, прибежал в участок, где временно расположился папа. Иногда он сидит с дежурным сержантом – эдакий сын полка – и слушает жалобы людей, которые заходят с улицы. Иногда ест пирожные вместе с капитаном участка, своим дядей, одним из постоянных партнеров отца по покеру В спокойные дни ездит на полицейских машинах или отправляется на места происшествий с детективами, что против правил, но ему все равно позволено. Воорты – полицейский королевский дом. А этот мальчик – принц.
А сейчас отец говорит, что-то записывая большой рукой:
– Итак, сэр, сначала закипел чайник, а потом вы услышали женский крик на улице и подошли к окну.
– Поэтому я знаю, что было одиннадцать. Мы с женой всегда пьем мятный чай как раз перед началом вечерних новостей.
– Не помните, с чего в тот вечер начались новости?
– Откуда? Я побежал к окну.
Уильям Воорт выглядит смущенным,
– Ах да, верно, – говорит Воорт.
Для мальчика комната для допросов, потрескавшиеся зеленые стены коридора, автомат с пепси и старые пишущие машинки «смит-корона», запахи кофе и полированной кожи такие же знакомые и родные, как старая колониальная мебель дома.
Папа пожимает юристу руку, вроде бы пораженный его чувством гражданского долга, и просит разрешения задать еще пару вопросов. Он спрашивает, согласится ли юрист поговорить с другим детективом, его напарником в этом месяце, жителем Гарлема по имени Джесс Рей.
– Итак, дружок, – обнимая мальчика, говорит отец через несколько минут, когда они переходят в столовую. – Наблюдения, замечания? Помни, неправильного ответа быть не может. Просто говори, что думаешь.
– Он хорошо одет.
– Следовательно?
Конрад размышляет.
– Следовательно, у него есть деньги, но, мне кажется, это не делает его честнее других людей.
– Что-нибудь еще?
Конрад, понимая, что его проверяют, мысленно возвращается к увиденному.
– Все, что этот человек говорил, имело смысл, – медленно произносит он. – Ну, что он пришел домой, а под фонарным столбом кто-то стоял…
– Что же тебя беспокоит?
– Я ему не верю.
Отец поднимает брови.
– Почему?
– Ну, не знаю, – говорит мальчик. Он в том возрасте, когда дети скорее впитывают знания от взрослых, чем подвергают их сомнению. Он не получил от отца знака, указывающего, прав он или нет. – Папа, я должен ему верить?
– Давай разберемся.
Отец подает ему газировку, выражая любовь, которую он испытывает к сыну, терпеливым голосом, улыбкой. В нем сейчас живут все отцы, которые когда-либо учили сыновей охотиться на медведя, чинить машину, насаживать наживку на крючок, водить грузовик.
– Так почему же ты ему не веришь? Не торопись.
– Он все время крутил руками под столом, – начинает Конрад. – Нервничал.
– Почти все люди нервничают, когда видят труп.
– Он как-то неправильно смотрел на тебя. Ни разу не отвел взгляда от твоего лица. Мне кажется, он очень боялся, что ты ему не поверишь.
– Очень многие люди боятся, когда приходят сюда. Даже невиновные.
– Значит, я ошибся?
Отец Воорта размешивает сахар в кофе.
– Я этого еще не сказал. Что бы ты сделал на моем месте, чтобы проверить свою теорию?
– Я бы выяснил, не был ли этот юрист знаком с той женщиной.
– Как?
– А как ты мне рассказывал. Я бы проверил у него на работе и у соседей, а еще в ее квартире, в ее телефонной книжке, у ее друзей.
– И все?
– Нет! Еще я бы расспросил о том вечере его жену и посмотрел бы, отвечают ли они одинаково. Но, папа, если он лжет, зачем ему вообще приходить сюда и говорить с тобой?
– Хороший вопрос. Означает ли это, что ты не прав?
Конрад молчит.
– Подумай, дружок. Все логично, если правильно подойти к проблеме. Если человек виновен, а я не говорю, что он виновен, но если он виновен, зачем добровольно приходить в полицию и давать показания?