Мертвые тоже хотят жить
Шрифт:
Как так?
– Макс? Ты меня слышал?
– Да, - он посмотрел в мою сторону, а потом и на довольную Юльку.
– Здорово, значит поехали, - та улыбнулась в ответ и уже начала поворачиваться, чтобы забраться в машину.
– Эм-м-м, Максик?
– я растерянно хлопнула глазами, - Как это, поехали?
Мужчина вздохнул и решительно отрезал:
– Юля! Мы не едем! Все, разговор окончен!
– Но Максим? Я специально покупала платье. И вообще, так не делается! Мы договаривались,
– Ничего страшного, съездишь одна. Все до завтра, - отрицательно качнув головой, он развернулся и направился к подъезду.
– Но она твоя сестра!
– Юлия не сдавалась и засеменила следом.
Мужчина остановился и, качнувшись с пятки на носок, медленно развернулся, - Да, Юля. Она МОЯ сестра. Поэтому хотя бы сегодня давай без скандалов.
В полнейшей тишине мы дошли до лифта и доехали до квартиры, уютной однушки, купленной Максом и родителями пару лет назад.
– Знаешь, Макс, иногда я тебя совсем не понимаю. Зачем ты встречаешься с Юлькой, если она тебе не нравится?
– Почему ты так решила?
– брат закрыл входную дверь и пошел на кухню.
– Если бы нравилась, не общался бы с ней так, - я взмахнула руками и потопала следом.
– Как так?
Мужчина поставил чайник на плиту, полез в холодильник и задумчиво застыл, выбирая из пельменей и пельменей. Это я заглянула через плечо туда же и узрела на просторных полках лишь эти два продукта. Зато правда разные. Одни вроде как из говядины, другие из свинины. По мне так и то, и то, из картона.
– Безобразно, Максик, безобразно. Я бы такое терпеть не стала.
– Сравнила. Ты не она. Ты моя маленькая любимая сестренка, - вздохнув, он достал пельмени из говядины.
– И что?
– И ты не спала за деньги и за связи с более перспективными папиками. Все, вопрос закрыт.
Закрыт, так закрыт.
Я пожала плечами и молча села на свое любимое место у окна.
Все равно не понимаю, но, это его дела, пусть сам решает, может что и получится. Все лучше , чем у меня. Я, как оказалось, в отношениях вообще полный ноль.
– Мариш?
– он поставил уже готовые пельмени перед собой и залил их толстым слоем сметаны.
– Что?
– Как ты умерла?
– взглянув на брата исподлобья, с удивлением заметила, что он не так спокоен, как хотел бы казаться. Руки нервно перекладывали вилку с одного места на другое а пальцы слегка подрагивали. В остальном же он держался вполне на уровне.
Мда уж, а как бы я себя повела сама в такой же ситуации? Голос из воздуха, похороны, трупы.
Господи!
Поежившись, обхватила себя руками и облокотилась на спинку стула.
– Мариш?
Рассказать или нет? Хотя даже не так. Сейчас или потом? Если
Господи, как все сложно!
– Ты не помнишь?
– вилка звякнула и умастилась на тарелке.
– Помню, - грустно вздохнув, вспомнила свои последние часы жизни. По коже пробежал мороз, и я почувствовала боль разрывающейся кожи, вкус крови и соли, холодную вязкость грязи.
– Мариш? Нужно его поймать! Ты понимаешь это? Скажи кто, опиши его, и я его найду, засужу, сгною в тюрьме. Мелкая? Не молчи.
Не молчать?
Я не хотела подставлять брата. Знала, если он сказал, то обязательно сделает, но сможет ли он сдержаться сейчас и не поехать на поминки? И не подставиться?
– Мариш? Помнишь Пашку Терехова? Он в прокуратуре неплохо устроился. Он уже звонил, спрашивал, чем помочь и нужно ли где надавить.
– Макс, я вначале хотела бы сама. У меня кое-что получается, и я хотела бы сама.
– Я его знаю?
Горько усмехнувшись, кивнула.
Брат всегда был умным и умел делать правильные выводы из моих оговорок и умалчиваний. Мой любимый старший братец.
Разглядывая осунувшееся родное лицо, всхлипнула и вытерла набежавшие слезы, а потом тихо прошептала:
– Да.
– Значит "да", - утвердительно протянув, скрипнул зубами и обманчиво ласково поинтересовался, - Маришечка? Кто это?
– Максик? Пообещай, что ты не сделаешь глупости и все обдумаешь, я не хочу потерять тебя насовсем.
– Мариш?
– Макс!
– я была непреклонна, я действительно опасалась за жизнь брата. Судя по всему, бывший пойдет на все, чтобы остаться в стороне и не попасться, даже на еще одно убийство. Ведь как оказалось, это так просто уничтожить того, кому совсем недавно клялись в любви и верности. В болезни и здравии. Кого носили на руках и задаривали подарками и вниманием. Так просто.
– Кто это?
– Макс? Обещай!
– Хорошо!
– он закрыл глаза и сжал кулаки, - Я не буду делать глупостей! Так кто это? Твой муженек?
– Максик...
Вот! Я оказалась права, слишком хорошо меня знает!
– Я прав?!
– Ты обещал...
– Знаю. Значит прав, - констатировав факт, он поднялся и открыл дверцу бара, схватив пузатую бутылку коньяка, плеснул несколько капель в бокал и резко выпил, - Рассказывай.
И я рассказала. Пытаясь абстрагироваться от смерти, говорила сухо, лишь факты, коих оказалось очень мало. Обвинил, избил, привез, убил. Все. Лишь четыре глагола, они совершенно не описывали мое состояние, мою боль, мою смерть.