Мертвые тоже хотят жить
Шрифт:
– Нам пора, - наши переглядывания не остались незамеченными Марком. Мягко потянув меня к выходу, он пожелал приятного отдыха Вадиму, а пару минут спустя, глядя на мои сжимающиеся и разжимающиеся кулаки, безэмоционально спросил: - Что ты к нему чувствуешь?
Я смотрела прямо перед собой в чернильную ночь, растекшуюся за стеклом, но видела лишь до боли знакомое лицо, обрамленное короткими светлыми волосами и бледные голубые глаза, блестевшие холодными льдинками. Только сейчас, находясь в тесном пространстве машины, я поняла, что Вадим был не один. За его руку цеплялась
– Мариш?
– Марк напомнил о себе, а я вдруг решила узнать о другом, совершенно о другом.
– Как ты умер в самый первый раз?
– Что?
Медленно повернувшись, наклонила голову на бок, пытаясь угадать ответ, но Марк не спешил. Нахмурившись, он сложил руки на груди, словно бы закрывая себя и свое прошлое.
– Об этом не принято говорить.
– Но все же?
– Марина! Нет!
– Больно?
– не дождавшись ответа, понимающе кивнула и торопливо пробормотала.
– Хорошо, тогда только "да" или "нет". Окей?
Брюнет неопределенно качнул головой.
– Тебя убили?
Ледяной взгляд казалось вонзался прямо в душу, переворачивая мысли, заставляя цепенеть, и даже пожалеть о своей настырности, самую капельку. А может и нет. В конце концов, не мертвый знает обо мне все, и даже то, что оказывается "не принято".
– Да, - процедив, он отвернулся и завел машину.
А я горько усмехнулась:
– Значит ты точно знаешь, что я к нему чувствую.
Глава 28
Накрывшись одеялом и спрятав голову под подушку, зажмурилась, пытаясь хоть как-то отодвинуть действительность, но она наступала, невзирая на хлипкие преграды. Я снова тонула в мыслях и терялась в ощущениях надвигающейся катастрофы. Казалось еще немного, и я полностью растворюсь, пропаду в нереальной реальности, и скоро не останется ни Марины Аксаковской, ни Марии Александровой.
Сжав пальцами подушку, я шумно задышала, вдыхая через нос и выдыхая через рот. Не помогло. От густого, горячего воздуха, пронизанного мужским парфюмом и нотками не выветрившегося ополаскивателя для белья, закружилась голова, и без того путанные мысли побежали вскачь.
Откинув подушку в сторону, опустила ступни на прохладный пол и, шатаясь, подошла к окну, закрытому плотными шоколадными шторами. Резко отворив створку, высунулась по пояс, глубоко глотая холодный, обжигающий легкие воздух.
– Ты что творишь?
– чужие руки с силой прижали к обнаженной груди.
– Пусти..., - дернувшись, часто заморгала.
Четкие очертания окна и виднеющегося за ним соседнего здания, освещенного теплыми прямоугольниками светящихся проемов поплыло и размылось. В легких снова стало горячо, а во рту сухо, как в пустыне.
– Хватит!
– меня встряхнули
– Ну же?
– Я..., - уткнувшись носом в теплую кожу, всхлипнула и с силой вцепилась в мужчину.
– Ты из-за него прыгать собралась?
– Марк ощутимо поморщился, а я почувствовала, как по обнаженной коже прошла крупная дрожь.
– Идиотка! Жизнь - это ценность! Тебе даровали второй шанс. Тебе! Ты знаешь, сколько таких, как мы? Всего пятьсот, если не меньше. Пятьсот!
Мужнина рыкнул и снова меня встряхнул. Я же пыталась вывернуться, отрицательно качая головой, пыталась сказать, что он не прав, но кто меня слушал?
Прыгать? Нет... Простоя задыхалась, я терялась, я сходила с ума. Просто...
– Семь миллиардов и пятьсот! Чувствуешь разницу?
– мужчина не унимался, отодвинув меня от себя, заглянул в лицо. Серые глаза потемнели от бешенства, черты лица заострились, придавая ему сходство с хищной черной птицей.
– А ты хочешь наплевать на все! Послать все к чертям собачьим!
– Я...
– Ты дура! Я же видел в тебе стержень, что изменилось?
– меня снова встряхнули, больно вцепившись пальцами в плечи.
– Хватит!
– всхлипнув, ударила сжавшимися кулаками по груди и, закрыв глаза, наклонила голову, прячась от пронзительного взгляда.
– Хватит.
– Что хватит? Марина? Что? Я пытался не торопить, давал тебе время, и что? Что я вижу?
– Ты не понимаешь...
– Так объясни? Объясни, давай, я слушаю.
Закусив губу, взглянула исподлобья, попав в плен темно-серых, похожих на грозовые тучи глаз. Рассматривая пульсирующие зрачки, пыталась подобрать слова, но их не было, они растворились, разбежались под напором требовательного взгляда. Сглотнув, облизнула сухие губы и снова зажмурилась. Сейчас, удерживаемая сильными руками, я постепенно успокаивалась, дыхание выравнивалось, исчезли Марина и Мария, осталась только я. Нечто среднее, неопределенное. Непонятное. Сформировавшаяся мысль ударила в сердце и я снова вздрогнула, пытаясь вцепиться в Марка.
– Марина?
– мужской голос прозвучал гулко и далеко.
– Посмотри на меня?
Очнувшись, попыталась разлепить глаза и сказать хоть что-то непослушным языком:
– Я не знаю, кто я.
– Что? Мариш?
– Кто я?
– моргнув, снова прошептала: - Скажи мне, кто я?
– Ты это ты!
– Нет, - я замотала головой и снова попыталась отстраниться.
– Это не я. Я умерла. И она умерла. Черт!
Вцепившись пальцами в волосы с надеждой всмотрелась в склонившееся ко мне лицо.
– Говори со мной. Скажи, кто я сейчас? Я потерялась. Пожалуйста, говори.
Глухо выругавшись, мужчина что-то прошептал, а потом подхватил меня на руки. Прижимая к себе, выдохнул в волосы:
– У тебя шок. Млять, я был уверен, что Глеб с тобой поработал.
Межкомнатная дверь с силой ударилась о стену, пропуская нас в коридор.
– Братец твой еще. Предупреждал ведь!
Я не хотела думать ни о Глебе, ни о брате. Я цеплялась за Марка и слушала бег крови в его венах.