Мертвый аул
Шрифт:
От удивления у меня глаза на лоб полезли. Я достала телефон и включила камеру. Записанное видео отправила в чат с сестрами с текстом: «Клянусь, вы никогда не видели, как голубь реанимирует мертвого сородича!»
Совсем некстати сейчас вспомнились эти истории с пернатыми. Или может быть как раз таки кстати? Что там говорила Женька? К беде? Да ну ее с ее глупыми повериями! Я отогнала прочь эти воспоминания и поспешила в квартиру, чтобы не слышать воркование голубей.
***
Ленка
– Машину сегодня будем искать?
– Да, надо на автовокзал позвонить, может, на завтра есть билеты.
Она испытующе взглянула на меня:
– А если нету? Ну, ты позвони и, если не будет, то я на всякий случай объявление «вконтакте» напишу, что попутку ищем.
Я глотнула горьковатый кофе.
– Хорошая идея! На попутке было бы даже удобнее. Сейчас узнаю… есть ли билеты.
Я взяла телефон, нашла номер автовокзала и позвонила.
То, что нужно срочно собираться домой, мы поняли уже вчера. Еще мы знали, что билеты на автобус до Багдарина полагается покупать за неделю до поездки, поскольку редко когда были свободные места на определенный день. Летом тем более.
Как и следовало ожидать, билетов не оказалось. Более того, их не было на ближайшую неделю, все было раскуплено. Оставалось надеяться, что в группе «Вконтакте» появится на завтра какая-нибудь машина до района и нас возьмут.
Адрес и телефон поисково-спасательного отряда я нашла довольно быстро. Набрала номер, ответил мужчина, выслушал меня и сказал, что мне нужно приехать и написать заявление.
До нужного места я добралась часам к десяти. За железным забором с табличкой «Поисково-спасательный отряд» оказался широкий двор с техникой – грузовой машиной, похожей на пожарную, стареньким УАЗом–«таблеткой» и телегой с водруженной на нее моторной лодкой. На пути к деревянному одноэтажному зданию меня равнодушно сопроводила подслеповатыми глазами большая рыжая собака.
Войдя внутрь, я увидела сидящего в остекленной наполовину будке крепкого седоволосого мужчину. Мельком глянув на меня, он продолжал говорить по телефону. Через минуту положил трубку, и я сказала:
– Добрый день! Я сегодня звонила с утра, хочу написать заявление…
Мужчина встал из–за стола и вышел ко мне в коридор.
– Здравствуйте. Как вас зовут?
– Татьяна.
– У вас мама пропала, правильно?
– Да.
– Ну, пойдемте…
Мы зашли в учебный класс. То, что это был именно он, я поняла по стареньким, времен 90–х годов, партам, а также по плакатам на стенах, иллюстрирующими, как правильно оказывать первую помощь, надевать спасательный жилет и другое.
– Присаживайтесь, – пригласил седоволосый.
Я села за одну из первых парт. Он положил передо мной лист бумаги и ручку.
– Пишите в шапке: начальнику поисково-спасательного отряда…. от гражданки РФ… фамилия, имя, отчество. Заявление. Прошу оказать содействие в поиске моей матери… ФИО, номер телефона. Дальше напишите: когда, при каких обстоятельствах пропала.
Из
– Пишите пока, я сейчас…
Я изложила все, что знала, исписав лист А–4 почти полностью. Перечитала и положила ручку на стол.
В широкие окна глядело солнце. Стены были окрашены наполовину, как это делают во многих казенных учреждениях. Казалось, что жизнь здесь замерла, остановилась лет пятнадцать назад. И эти стены, эти старые парты, плакаты, трель стационарного телефона…
Мужчина вернулся. Сел напротив, взял исписанный мною лист, принялся изучать мое заявление. Мельком бросив на меня взгляд, произнес:
– Баунтовский район? Не ближний свет.
Затем снова погрузился в чтение. Я понимала его реакцию. Наш район – самый удаленный в Бурятии. А моя деревня – одна из труднодоступных в районе. Летом можно добраться только на самолете, который совершал туда рейс от случая к случаю и запросто мог отмениться, если было слишком ветрено или дождливо, как обычно бывает в августе на севере. Можно добраться на вездеходе, но только когда нет дождей – они размывали и без того ужасную дорогу. Но хуже всего ситуация складывалась, когда из–за обильных осадков поднималась река Бутуй, протекающая на пути к поселку. А плавающих вездеходов у нас нет. Зимой, конечно, легче: дорога замерзает, река покрывается льдом, и 90 километров можно преодолеть на легковом автомобиле за четыре-пять часов. Но это зимой…
Мужчина дочитал, осторожно положил листок на стол и поднял на меня карие глаза. Помолчал.
– В полицию заявление написали?
– Написали. Но там сказали – ждать трое суток. Завтра будут третьи сутки, завтра и примут, вроде как.
– Понимаете… – он помедлил, потер лоб, что-то обдумывая.
– Сейчас у нас нет свободных людей, чтобы туда… к вам ехать.
– Почему?
– У нас двое «потеряшек» в лесу, два утопленника в Селенге… Одна группа в лесах работает, а вторая – водолазы.
– Неужели совсем людей нет?
– Пока нет… В штате девять человек. А сейчас… «сезон».
– Какой сезон? – не поняла я.
– Утопленников, «потеряшек». Кто за дикоросами, кто за чем идет… – пояснил он.
– И что же мне делать?
Мужчина замялся. Подумав немного, ответил:
– В любом случае, заявление я передам начальнику. Можете завтра позвонить.
– Но у нас нет времени ждать до завтра! – возразила я. Мужчина жалостливо или, может мне показалось, что жалостливо, посмотрел на меня.
– Я понимаю, но ничего пока сделать не могу…
Я опустила голову и посмотрела на свои руки – пальцы начали мелко подрагивать.
– Дайте мне тогда номер начальника, я сама ему позвоню.
– Я не могу дать вам номер, – отрезал мужчина. – Тем более, что так вы все равно ничего не решите.
– Почему это?
– Ну, во–первых, вы сами сказали, что официально заявление примут по истечению трех суток. Мы работаем, когда полиция нас подключает, поэтому в любом случае нужно ждать до завтра.