Мертвый сезон в агентстве 'Глория'
Шрифт:
– Да, было. Но, кажется, ничем не подтверждено.
– Так вот, никакой операции на своем премилом личике Комар и в самом деле не производил. Но операция была! Только на физиономии грека Леонидоса Андриканиса. Как нашему Валере удалось уговорить грека и за какие сумасшедшие бабки – это особь статья. Но то, что у Комара имеется двойник, безусловно.
– Эти сведения от Донского?
– Разумеется, чего б иначе он стал звать к себе? О подобных вещах вслух не рассуждают. В общественном месте. Пойдем дальше. Есть мнение, что очень скоро двойник больше не понадобится. А господин
– Но ведь надо еще убедить общественность, включая и правоохранительные органы, в том, что труп действительно Комара?
– Ну, общественность может так ничего никогда и не узнать. А вот ФБР провести будет трудновато. Свобода оставшегося в живых Комара – будет ли он продолжать существование под фамилией Андриканиса или какой-то иной – станет, конечно, относительной. Может, в масштабах собственного островка с невзрачным замком посредине, зато он будет жить…
– Нет, мне такой поворот никак не нравится, – заявил Денис. – Пусть-ка он сперва вернет украденные драгоценности, а потом уже приобретает свой остров, разводит там китайских петухов или сочиняет стихи… А что сказал мистер Донской по поводу натурального грека Леонидоса Андриканиса?
Кротов улыбнулся, загадочно посмотрел на Дениса и ответил:
– Район Гарлема, Запад, Сто тридцать пятая стрит, дом девяносто один, квартира семьдесят.
– Выходит так, – после небольшого раздумья заметил Денис, – что мистер Донской покруче господина Нэта?
– Здесь другое. Деньги, Денис Андреич, только деньги. В Гарлеме проживают люди, остро нуждающиеся в них. Но это я так думаю.
– Вы далеко смотрели, Алексей Петрович, – хмыкнул Денис, – когда еще в Москве настойчиво предлагали взять с собой Севу с Филей…
Кротов помолчал и спросил в свою очередь:
– А что Жорж?
– Он мне показался растерянным и напуганным. Но держится с достоинством и даже пытается взять верх над обстоятельствами, что выглядит, мягко говоря, не очень… Видит свои перспективы и, похоже, не в восторге от них. Но хорохорится. Нелли ему удар, конечно, нанесла чувствительный. Но я его постарался успокоить, что все в конце концов возвратится на круги своя. Версия о Комаре стала для него неожиданностью. И крепко, кажется, задела за живое. Кое-что он вспомнил. Но самое главное – Комар сейчас, как и его двойник, должен находиться в Нью-Йорке. И смерть Левона Жорж ему не простит. Ну а наше предположение, что его удастся уговорить прилететь в Россию для дачи показаний, рухнуло. Отказался категорически. Он американский гражданин, и местная Фемида к нему никаких претензий не имеет. Матросской Тишины он, видите ли, испугался!
– Ошибся. Не учел нашей новой моды выпускать арестованных под залог. Заплатил хорошие бабки, вышел на волю и – гуляй, Вася!
– Все так, но что-то мне не понравилось в конце настроение Жоржа, – озабоченно сказал Денис. – Сейчас, когда Нелли в полной безопасности, он может посчитать, что руки у него развязаны… А нам ведь
– Есть резон… – вздохнул Кротов. – А вдруг Саймон поможет?
– Это каким же образом?
– Он как-то сказал, что у Жоржика могут оказаться определенные сложности с налогами. И если предпринять некоторые меры, Жорж на время перестанет нам мешать.
– А Саймон согласится?
– Вот и спросим у него прямо. Чего нам-то темнить?…
Они поднялись лифтом на восемьдесят первый этаж небоскреба. Хозяин встречал их на пороге. Он был высоким, на чистом, гладко выбритом лице синели внимательные, вдумчивые глаза, густые волосы с заметной сединой были коротко подстрижены. Одет был Саймон Нэт в темный вечерний костюм с белой рубашкой и галстуком. Всем своим видом он явно подчеркивал уважение к гостям.
Окна его квартиры выходили на реку Гудзон с одной стороны и на морское побережье Ист-Ривер – с другой. На море мигали маяки, стояли ярко освещенные суда, а на проспектах и улицах города разноцветными огнями сияла и переливалась реклама, мчались автомобили. Словом, вид был впечатляющий.
– Красотища! – с восхищением воскликнул Денис.
– Мы можем расположиться здесь, – с учтивой улыбкой предложил хозяин.
– Но тогда я буду вынужден поневоле глазеть в окна, – сокрушенно возразил Денис, – а не иметь честь беседовать с вами.
– А вы неплохо владеете английским, – одобрительно заметил Нэт.
– Однако гораздо хуже, чем Алексей Петрович.
– Ну! Господин Кротов, можно сказать, полиглот, – произнес Нэт уже по-русски. – И я не устаю удивляться его разнообразным талантам.
– Господи! – изумился Денис. – Вы же сами блестяще говорите по-русски! Это ж надо! Никакого акцента!
Его восхищение было настолько искренним, что Кротов и Нэт, переглянувшись, расхохотались – открыто, раскованно, будто давнишние друзья.
– Бабушка Саймона была русская, – сообщил Кротов. – Прабабушка, если я не ошибаюсь, тоже. Так, Саймон?
– Я же говорил, – словно найдя подтверждение только что сказанному, радостно сказал Нэт и добавил с явной гордостью: – Мои предки были не какие-нибудь там потомственные, а истинные столбовые дворяне.
– А здесь оказались в числе тех… из первой волны? – догадался Денис, и Нэт подтвердил одним движением век. Вероятно, эта тема не была очень уж приятной для него, поэтому Денис не стал задавать дальнейшие вопросы о происхождении фамилии и прочем.
– Если вид ночного Нью-Йорка сильно отвлекает ваше внимание, предлагаю пройти в мой домашний кабинет. – И Нэт гостеприимно распахнул очередную дверь.
Кабинет хозяина меньше всего располагал к работе. Это было скорее охотничье жилище. На полу лежала большая шкура с оскаленной мордой льва. На стенах висели другие охотничьи трофеи – головы оленей и антилоп, чучела крокодилов и огромных ящериц, которые перемежались причудливыми связками копий и стрел, саблями и мечами и прочей охотничьей атрибутикой.