Мертвый сезон в агентстве 'Глория'
Шрифт:
– Но кому, Сева!
– Ты ж говорил, взрослые сыновья у тебя.
– Тимоха и Андрей. Старший – замнач заставы, младший – командир взвода разведки, оба служат в Таджикистане. Андрюха был ранен, даже не сообщил…
– Чего же ты его так обидел?
– Зимой прилетали в отпуск. Посмотрели на мою жизнь, на машины, на голубой бриллиант на материнской шее. Так не догуляли отпуска свои, улетели обратно, в Таджикистан…
– И никакого разговора не было?
– Был, – помолчав, сознался Довбня. – Тот еще разговорчик! Тимоха – парень прямой и резкий. Спрашивает: с каких доходов, батя? Я пошутил было: хочешь жить, умей вертеться. А они оба как уперлись в меня глазищами!
– Ты давно в Кремле сидишь?
– Да уж два года.
– «Мерс», «фольксваген», голубой бриллиант… И я бы полюбопытствовал: откуда?
– Вот я и пришел к тебе. Считай, покаяться…
– А чего ж так долго думал? Раньше мог навестить. Или только теперь очко заиграло?
– Да не в этом дело, Сева, – сморщился, как от боли, Довбня. – За свою шкуру я не трясусь. Да и тебе ли обвинять меня в трусости! Знаешь ведь не первый день… Просто почуял я, что дальше – край. Пропасть.
– Трусость трусости рознь, – рассудительно заметил Голованов. – Одно дело, когда мы в разведку бегали, «языков» таскали, и совсем другое, когда из последних сил за особняки держишься, за «мерседесы» с голубыми бриллиантами.
– Было. Не спорю. Держался. А теперь гори они все синим пламенем, если из-за них я сынов потерял!
– Отличные, значит, у тебя парни выросли. Вот на них и вся надежда… А касаемо тебя? Так не ты первый, не ты и последний, Тимофей. Медлил разве что больно долго. А с другой стороны, повинную голову меч не сечет.
– Так я ж не снимаю с себя вины! Но я же сам к тебе пришел. Совета спросить. Не чужие вы мне, ребята. Я вот афганский снимок у себя нашел, где мы на валуне сидим, помнишь? Так прямо расплакался, веришь? От стыда сопли распустил. Что еще скажу? Чувствую я, что в этой истории с драгоценностями и я, по уши в говне. А теперь взяли Пучка. Слышал, Комара в Штатах наконец изловили. Очередь, так понимаю, и Маркину подходит… Нет, за себя не боюсь. Велели, я выделял людей. Так на то был приказ вышестоящего начальства. Ну пересажали генералов, а кого просто выгнали, так они спокойненько себе на грядках копаются, не шибко и обеднели… Нет, не об этом надо говорить. Не то я тебе, Головач, рассказываю. Мне вот днями Колька приснился. Свиридов. Как мы его, еще живого, с креста снимали, гвоздями прибитого… Не могу, убью гада!
– Кого?
– Да Маркина! Гниду эту поганую!
– А толку?
– Так одним меньше будет.
– Думаешь, сам далеко от него ушел? – жестко сказал Сева.
– И эта мыслишка была. Пистолет-то всегда при мне. А после подумал: я-то уйду, а эти суки будут продолжать жить? Нет уж, Головач, помирать, так с музыкой!
Голованов разлил по рюмкам коньяк и поднял свою:
– Ты в курсе, кто дело Гохрана раскручивает?
– Так наши, ФСБ.
– Не совсем так, Тимофей. Тебе надо подъехать в Генеральную прокуратуру, к старшему следователю Турецкому.
– Слышал фамилию, не помню, в какой связи…
– Ну так вот, мы ему сейчас помогаем, в меру сил, понимаешь? Поэтому и говорю, прямо с утречка завтра и подкатывай на Большую Дмитровку. А я, если хочешь, позвоню ему, представлю, так сказать, старого фронтового товарища. Но учти, с ним надо как на духу, иначе пустое дело…
Провожая полковника, Голованов с улыбкой шепнул ему на ухо:
– А Комара твоего мы как раз и взяли… – Он приложил палец к губам. – Но строго между нами. Кстати, и охранников
Довбня изумленно взглянул на Головача и лишь покачал головой:
– Теперь мне многое становится понятным… Спасибо, друг.
Из аудиозаписи допроса в качестве свидетеля полковника ФСБ Довбни Т. П.
Допрос произвел старший следователь по особо важным делам при Генпрокуроре Российской Федерации Турецкий А. Б.:
" – …Из вашей исповеди, Тимофей Поликарпович, я понял, что вы выполняли роль… как бы выразиться помягче…
– Не стесняйтесь, я выполнял роль «шестерки».
– Грубовато, но точно. Но я вижу, что многое для вас все же оставалось за кадром?
– Совершенно верно. Но это не значит, что я ни о чем не догадывался. А кое в чем был и уверен.
– Например?
– Я отлично знал, для чего нужно было поменять охрану у госпожи Бояровой. Это была настойчивая просьба Маркина, за которым стояли Коновалов и Мкртчян. Это хороший способ прижать самого Боярова, если он заартачится. А так он у них на крючке.
– Вам было известно, что эти охранники имели судимости?
– Ну, во-первых, просьба-то была Маркина, а прямое указание потом поступило от генерала Сидоренко, моего начальника. А в личных делах тех троих ничего об этом не было сказано. Наверно, поэтому по указанию того же Сидоренко эта троица была вывезена в неизвестном направлении. После того случая. Ну вы знаете…
– Напомните.
– Когда им ваши ребята… Те, которые работают с вами, им морды начистили и оружие отобрали. А вернул мне его Бояров опять же через Маркина.
– Ах вон вы о чем! И когда же у вас появились сомнения в отношении их, скажем так, порядочности? До или после мордобоя?
– Сомнения к делу не пришьешь… Раньше, конечно.
– Сомневались, но назначили.
– Было указание. И еще хочу напомнить вам, Александр Борисович, что, по сути, находился я не на крючке каком-нибудь, а на тяжелом кованом крюке. Я выполнял абсолютно все поручения Маркина. Ради чего? Стыдно без конца повторять: ради обогащения. Больше нечего добавить. Подскажите – и я добавлю…
– Итак, вы бывали у Маркина на вечерах. Среди известных артистов, банкиров, предпринимателей. Среди тех генералов, которым предъявлены серьезные обвинения в злоупотреблении служебным положением. Проще говоря, в воровстве. Так?
– Посещал, и не раз. Но поверьте, я вспоминаю те вечера с большим удовольствием. Люди-то в большинстве были чрезвычайно интересные! Да мне и в голову не пришло бы, что они могут быть преступниками: ворами, бандитами, торговцами наркотиками, а уж подавно – убийцами! Вы бы посмотрели на них! Респектабельные, богатые, уверенные в себе, широкие… Я таких раньше видел только в кино. Настоящие хозяева жизни. Да они и не скрывали этого… А что видел в жизни я?! Грязь, кровь, убитых стариков и детей, трупы друзей… За что полжизни воевал? Сунули Звезду Героя. А дальше? А дальше – почти позорная отставка. А ведь мне всего пятьдесят! И кто мне тогда протянул руку? Опять же Маркин! Все он, Игорь Леонидович. Это ведь я теперь понимаю, что он за птица, а прежде откуда мог знать?
– У Маркина бывал Коновалов?
– Я видел его только однажды.
– И каково впечатление?
– Вот это действительно настоящий хозяин. В сравнении с другими.
– А что доктор Штиль?
– Это говорун. Но много очень интересного. Дело, по-моему, понимает.
– Да, мне тоже кажется, что в его словах немало правды.
– Добьются они своего, Александр Борисович…
– Если не помешают.
– Да кто? Там же все схвачено. А заплатить за все для них тоже не проблема.