Месть или любовь?
Шрифт:
Со стороны (мы установили фонари так, чтобы они освещали всех присутствующих и при этом не слепили в глаза) было видно, что эти двое переговариваются и явно мирно, что радовало всех. И наша тройка даже не пыталась скрыть радостные улыбки из-за этого.
Единственное, что омрачало наше состояние, это тревога за любимых женщин. У каждого своя и каждый беспокоиться по своему, но мы все их безумно любим и желаем только добра.
А на рассвете, определившись с тем, кто кого из задержанных ведет, мы тихонько двинулись в путь. А добравшись до места, стали устраиваться. Где-то шумели машины разбивающие завалы. Нас обдувал холодный
Прикрыв глаза от усталости и удерживая свою малышку, я услышал злой голос человека, из-за которого мы все тут оказались:
– А скажи мне, Колян, когда ты спал с моей женой, делая ей своего ублюдка, ты хоть на миг подумал о том, что предаешь меня?
Посмотрев в ту сторону, я понял, что Никольский, проходя к решетке, чтобы глотнуть свежего воздуха, задел Белякова, и это явно стало катализатором для того.
Посмотрев на бывшего босса-друга, Николай пожал плечами и пошел дальше.
– Что молчишь? Не хочешь отвечать? Знаешь, что предал и боишься глаза поднять?
И тут мы услышали смех. Прислонившись к стене, Никольский смеялся, даже не пытаясь скрыть этого:
– Не прав? Ром, за свою жизнь я ошибся только раз, когда не убил тебя в день твоего возвращения. Ведь тогда бы она была моей. А даже если бы не была со мной, главное жила бы и растила дочерей! И кстати Оля не ублюдок. Не называй людей своим определением.
– Только не надо из меня злодея делать, - зашипел тот - Это не я спал с чужой женой! Это не я делал ей детей! Это не я застрелил ее и искалечил ее супруга!
– Заткнись а! У нас с ней был только один общий ребенок - это Оля! Остальные твои! Ты своими же руками погубил своих двоих детей. И ты сам своими поступками себя искалечил! Если бы я не стрелял, ты бы попытался причинить вред Ольге, а это недопустимо! Что же касается ее матери, я бы никогда не спустил курок, если бы был выбор! Я любил ее больше жизни! Ради нее терпел все твои выходки. С самого первого дня служил тебе и восхищался ею, но не приближался, зная, что она любит тебя с..на. Ты думаешь не знаю, чьи дети растут в моем доме? Думаешь, не видел, как они все похожи на тебя. Ты строишь из себя мученика, а сам ведь первым начал и изменял ей почти каждый день! В моем же доме и порой в моей постели и думал, я не знаю? Ты или глуп, или излишне нагл.
– Значит, это была твоя месть?
– Нет, - качнул головой Николай, а я вдруг ощутил движение на своих руках. Опустив взгляд, я поймал взгляд Оли. А ведь она очень сильно похожа на Никольского, хотя от матери у нее тоже очень многое. Ее взгляд просил молчать. Она хотела знать. Желала услышать все до конца, и даже боль, испытываемая в эту минуту, не имела значение. Просто в этот миг она, наконец, проникла в те тайны, которые окружали ее тогда, но детский мозг даже не замечал.
– Я бы никогда не поступил так с той, кого любил. Та единственная ночь, когда она позволила, была чудесной. О большем я и мечтать не мог, а когда призналась, что Оля моя, это был рай на земле. С того дня я был готов стерпеть все что угодно, лишь бы они обе были живы, а когда пришло время выбирать, выбрал то, что выбрала бы твоя жена. Своего ребенка. Если бы я убил Олю, она бы
Оба мужчины замолчали. Мы все ждали, что будет дальше. Никто не вмешивался. Этот клубок из лжи, любви, зависти и ненависти должен расплестись. Вопрос как?
– А ведь я все-таки выиграл, - и снова сумасшедший смех Романа - Убив ее, ты все же потерял все! Ведь Ольга никогда тебя не простит. Ее ненависть всегда будет с тобой, чтобы ты не сделал. И слово 'папа' в твою сторону не прозвучит.
– Возможно и так. Для меня главное, чтобы она была жива и счастлива, а ее ненависть я стерплю, - усталый ответ заставил Ольгу вздрогнуть.
– Глупец.
– Нет, Роман, это ты глупец, - наконец, подала голос моя девочка, и я посадил ее так, чтобы она видела всех вокруг и при этом не сильно тревожила и без того болящие ребра - У тебя было все: любовь, нежность, семья, дети, и даже деньги, но тебе всего этого было мало. Ты превратил свою жизнь в ад и наслаждаешься своей болью, единственный виновник которой, являешься ты сам. Своей ненавистью ты разрушил свою жизнь, и главное растоптал мамину любовь. А ведь она тебя обожала и, зная ее, я даже не сомневаясь, что в ночь моего зачатия, перед ее глазами стояло твое лицо. Но ведь тебе плевать. Ты предпочел просто все испортить, превратить в пепел и сейчас строишь из себя мученика. Только знаешь, мне кажется, что единственный тут мученик это отец. Из-за твоей ненависти я тоже погрузилась в нее, не замечая и топча любовь, но я так не хочу. Любовь - это такое хрупкое чувство и его так легко потерять. Пап, прости меня, я очень виновата перед тобой и обещаю, что постараюсь наладить наши отношения.
Тонкая ручка потянулась к сильной мужской руке и была принята с нежностью. Поднесена к отцовским к губам и одарена нежным поцелуем. В этот миг я увидел слезу, текущую по щеке мужчины, и понял, насколько ему тяжела была вся эта история. Как сильно он ее любил, и как тяжело ему было чувствовать ее ненависть. А ведь даже сделать ничего не мог. Она бы не поверила и только сильнее возненавидела. Глядя на слезу, текущую по щеке, я поклялся себе, что никогда не обижу его дочь и сделаю все, чтобы она была счастлива.
Роман хотел что-то сказать, но тут раздался скрежет, и дверь распахнулась, являя нам людей в касках.
– Вот и все. Мы свободны, - произнес Игорь, после чего поцеловал свою Юлию, натянул маску, отстегнул одного из арестованных и направляясь к выходу. Я же, передав отцу Олю, поднялся и, натянув свой капюшон, тут же ее забрав, пошел следом
На улице нас встретили грязь, пепел, яркий свет, вспышки фотокамер и гомон людей.
Где-то рядом закричал знакомый голос и тут же раздался зычный голос Корсара, только меня волновало другое. Мне хотелось быстрее оказаться возле скорой и увезти мою принцессу в больницу.
Подхожу к скорой, где у меня тут же забрали Ольгу и оттеснили в сторону, но на то она и Ольга, чтобы устроить шум и заставить вернуть меня.
Когда я подошел, девушка сжала мою руку и спросила:
– Ты же не уйдешь?
– Конечно, глупенькая! Я всегда буду рядом.
– И в больницу со мной поедешь?
– Поеду, - кивнул, получив, предварительно, согласный кивок врача скорой, который уже понял, что с моей Олей лучше не спорить.
– Тогда ладно, - улыбнулась она, закрывая глаза. Я же поцеловал ее в лоб, сел рядом и вопросительно посмотрела на медперсонал.