Место, где все заканчивается
Шрифт:
Максим остановился перед картиной, поднял руку, провел пальцами по золоченой резьбе, остановился на выпуклом завитке и с силой нажал на него.
Завиток ушел внутрь, и тут же между рамой и стеной образовалась узкая щель. Максим, подрагивая от волнения, просунул туда пальцы и потянул картину на себя. Она отошла от стены, подобно дверной створке, и глазам Максима предстала ровная стальная дверца сейфа.
Максим шагнул вперед и вставил электронный ключ в прорезь. А потом сделал то же, что и его отец: трижды повернул ключ по часовой стрелке, выждал пару секунд, а затем повернул его в обратную сторону. Раз. Два. Три. Четыре… Послышалось
Коновалов взялся за стальную ручку и распахнул дверцу. Утроба сейфа осветилась изнутри неярким желтым светом, и Максим увидел аккуратные денежные брикеты.
– Твою мать… – хрипло прошептал он. – Здесь двести кусков – не меньше! Хороша заначка!
За спиной у Максима что-то шелохнулось. Он резко повернулся и увидел перед собой знакомое очкастое лицо. Ровный пробор в светлых волосах, белесые глаза…
– Артурчик? Что ты здесь де…
Послышался легкий щелчок – так бывает, когда лезвие ножа выскакивает из рукоятки. Коновалов среагировал мгновенно: он схватил со стеллажа толстую хрустальную пепельницу и с размаху ударил ею чухонца по лицу.
Белобрысая голова дернулась в сторону, золотые очки слетели, Лацис сделал шаг назад, но тут же вновь повернул голову и уставился на Коновалова своими холодными глазами. Мякоть левой щеки чухонца повисла алыми клочьями… Максим не медлил: он набросился на противника и осыпал его градом ударов пепельницей. Бил по голове, по лицу, но противник не падал, а лишь отступал под его натиском.
Наконец Максим оступился и грохнулся на пол, но тут же вскочил и повернулся, готовый встретить противника новым ударом.
Тот стоял в двух шагах от Коновалова, сжимая в руке нож. Лицо его превратилось в месиво, но, казалось, он этого не замечал. Глаза, отражавшие тусклый свет лампы, горели спокойным зловещим огнем.
Максим уставился на это страшное лицо, перевел взгляд на лезвие ножа, вновь посмотрел в холодные глаза приятеля и хрипло пробормотал:
– Кто ты?!
– Я? – На обезображенном лице чухонца не дернулся ни один нерв. – Твоя смерть.
И ударил Максима ножом в грудь. Движение было таким быстрым, что Коновалов не успел его зафиксировать. Он лишь почувствовал, как грудь его обожгло огнем, словно в нее вогнали раскаленный железный прут, а потом увидел рукоять ножа, торчащую из лацкана его пиджака. На несколько секунд Коновалов застыл столбом, хрипло глотая ртом воздух, затем ноги его подкосились, и он рухнул на пол.
Артур Лацис перешагнул через труп приятеля, сунул руку в сейф, но взял не деньги, а небольшую плоскую стальную коробку. Сунув ее под мышку, он аккуратно закрыл сейф и водрузил картину в золоченой раме на прежнее место.
8
Светодиодная лампочка вновь зажглась в углу, под потолком. Должно быть, горбун решил, что тьма сведет Машу с ума, а это пока что не входило в его планы.
Маша, до сих пор сидевшая на полу и пребывавшая в некоем оцепенении, схожем с полудремой (этому трюку научил ее когда-то Стас Данилов, всерьез практиковавший буддизм и «повернутый» на всяческих медитациях), открыла глаза и поднялась на ноги. Нельзя было терять ни минуты! Прежде всего следовало выполнить то, что она должна была сделать в первую очередь, – тщательно осмотреть погреб и найти что-нибудь, что хотя бы приблизительно может сойти за оружие. Сгодился бы даже ржавый
И Маша приступила к работе. Она методично, сантиметр за сантиметром, обследовала пол, затем – кирпичную стену. Кладка была неровная, между кирпичами чернели большие зазоры, но изучение ее не принесло Маше никакой пользы.
Тогда она перешла к стене, обшитой досками. Они были нестругаными, поэтому Маша сразу же насажала в ладони массу острых заноз. Одна из них попала Маше под ноготь, и ей пришлось крепко сжать зубы, чтобы невольно не вскрикнуть от боли.
Маша подняла руку к глазам и осмотрела палец. Он был в крови. Кончик занозы – черный, толщиной чуть меньше спички, – торчал из ранки. Маша ухватила его зубами, зажмурила глаза и, мысленно сосчитав до трех, резко дернула палец книзу.
Из ее глаз брызнули слезы. Заноза осталась у нее в зубах, но боль на этот раз была такой сильной, что Машины ноги на мгновение ослабли, и она с размаху ткнулась спиной в дощатую стену. Доски были ветхие, и одна из них хрустнула от удара.
Маша сунула окровавленный палец в рот, выждала несколько секунд, чтобы немного прийти в себя, выпрямилась и повернулась к стене.
Она сразу увидела нужную доску. Та не только треснула, но и вышла из пазов. Маша осторожно взялась за нее свободной рукой и попробовала расшатать. Пришлось приложить немало усилий, но в конце концов доска стала поддаваться. Тогда Маша обхватила доску двумя руками. Рывок! Еще один!..
От рывка Маша споткнулась и упала на пол, сжимая в руках обломок прогнившей доски. Стараясь не обращать внимания на пульсирующую в пальце боль, поднялась на ноги. Подошла к пролому в стене и осторожно просунула туда обломок доски. Обломок выскользнул из пальцев и с тихим стуком упал в темноту.
Маша на всякий случай отшатнулась. Ее воображение нарисовало жуткую картину: из разлома вылетает стая летучих мышей и начинает с многоголосым визгом носиться по погребу.
Однако ничего подобного не произошло. Маша вновь приблизилась к дыре, секунду помешкала и сунула в нее руку. Пальцы ее почти сразу же наткнулись на что-то твердое. Твердое и прохладное.
Она принялась водить по гладкой, прохладной поверхности – сначала вниз, потом вверх. По ощущениям это было похоже на стекло. Бока округлые… Стеклянная банка? Да, скорее всего.
Маша подняла руку повыше, и вскоре пальцы ее нащупали край банки и пластмассовую крышку. Маша обхватила крышку покрепче, потянула банку на себя, однако недооценила свои силы – та покачнулась, выскользнула из ее пальцев и рухнула куда-то вниз.
Звон разбивающегося стекла прозвучал почему-то глухо. И тут же в ее нос ударил отвратительный запах. Она отпрянула от дыры и закашлялась.
Господи, да что же это за вонь?! Что-то до боли знакомое, связанное с чем-то неприятным, почти страшным…
И вдруг Маша поняла – ФОРМАЛИН!
Перед ее глазами замаячил коридор морга, проплыли полки с лежащими на них телами, качнулось ухмыляющееся лицо судмедэксперта Лаврененкова…
Маша тряхнула головой, прогоняя наваждение. Формалин там или не формалин, но нельзя терять времени даром! Она сжала зубы и вновь приблизилась к черному разлому в дощатой стене. Осторожно просунула руку и пошарила в пустоте. Слева ничего, справа – тоже. Маша опустила руку пониже, и пальцы ее наткнулись на шершавую поверхность пластмассовой крышки. Очередная банка. Но если первая стояла на полке, то эта, судя по всему, – на полу.