Место происхождения

Каррера Андраде Хорхе

Здесь орхидея, попугай — приметакакой-то дикой жизни под началомцарицы тропиков и злого лета —змеи, что скипетр заменила жалом.Ужели распростерся здесь ГонсалоПисарро [5] — конь подушкой под плечами,и желтое лицо, как смерть, устало.А лихорадка влажными рукамиуж сто солдат в могилу побросала.Так побеждает лес и сталь и знамя.

5

Гонсало

Писарро (1502–1548) — испанский конкистадор, брат завоевателя Перу Франсиско Писарро, после смерти которого он стал полновластным правителем этой страны.

III. Вечнозеленый Кито

Идет на пользу свежесть горных кряжейпоющим пленникам-колоколам,индейцам с овощами для продажи,дрова несущим на спине ослам.На лицах кротость, благодушье даже,хотя б спешили люди по делам,и башни светлые стоят на страже:надменность с благородством пополам.Здесь солнце доброе, как хлеб горячий,струится жидким золотом, покане хлынет дождь иль ночь его не спрячет. Под сенью дождевого колпакамечтает Кито, что плывет к удаче,что он — ковчег, а море — облака.

IV. Агава

Высокой сьерры страж вооруженный,посевов покровитель и скота,она еще — кувшин необожженныйс небесным медом в синеве листа.На высоте рукою напряженнойс зеленым ногтем на концах кустане может удержать изнеможеннобродячих туч, где влага так густа. Мечтает чудище с душою нежной,чтоб жизнь его окончилась костроми синий дым стал вечностью безбрежной.На быстром солнце как щиты с гербом,где шпаги — с ржавчиною неизбежной,ограда из агав хранит мой дом.

V. Портрет испанца Сантьяго Карреры

Глаза за нами следуют, блистая,из-под бровей, как хищных два зверька,и в них мерцает нежность золотаяпод отблеском смертельного клинка. Луна и зеркало — броня простая —сраженья отражали, как река;и о любви и храбрости сухаяи длинная нам говорит рука.Друг вице-короля и капитан Кастильи,индейцев защищал он шпагой боевой,но в жизни, прожитой в колониальном стиле,стал эшафот последнею главой,и клетку целый день по площади носилис его отрубленною головой.

Весна и компания

Веселой

обновой весенний миндальвстречает причастье. Над крашеной лавкойпищит воробей, рекламируя травкуи синюю даль.Идет распродажа весеннего снега:пушистыми хлопьями сыплется с небаи застит глаза тополиная мгла.А струи дождя — как тростник из стекла…Ковры расстелились от дома до школы,и лужа средь луга — зеркальный осколок,откуда выносит степенную грустьна розовых ластах задумчивый гусь. Пусть ливень по листьям стучит на машинке,итог подводя лепесткам и тычинкам,но ночью на грядках горят светляки:горят подожженные вишни и розы,камней самоцветных летучая россыпь.Деревья — как отблески факельных шествий.И кто бы подумал, что так недалектот месяц, когда опечатают жестьюплоды этих буйств, консервируя впрок,и роща, за яром рыжея по-лисьи,печаль спеленает в паленые листья.

Апрель — водяной хмель

Время, когда сердце хотело б скакать разутым,как у девочки, грудь вырастает у дерева,а нас охватывает страсть писать наши вещиласточкиными перьями.Эти лужи — будто бокалы с чистой водою,ее взмах крыла или травинка морщинит,и как синий прилив этот воздух стеклянный,где лодочка насекомого медленно стынет.Вода с удовольствием сандальями шлепает,москиты просеивают молчанье природы,и воробьи подбирают клювом жемчужинухорошей погоды.

Жизнь кузнечика

На зеленых своих костылях,инвалид с сотворения мира,странствует он в полях.С пяти начиная,Млечный Путь над ним протекаети кувшинчик его наполняет.Труженик, своими антеннамив реках воздуха занят онрыбной ловлею неизменною.Нелюдим, зажигает он ночьюв травяном своем домепенья скромного огонечек. Свернувшись живым листком до зари,он музыку мира хранит,записанную внутри.

Утренние новости

Уснул под утро летний ливень,прибив к земле листки редиса,и разморенная капусталоснится, словно аббатиса.В мое окно впорхнула птахаи мне протенькала про это.И, как всегда, не обмануламеня пернатая газета.