Место происхождения

Каррера Андраде Хорхе

Твоя любовь что кожа яблок

Твоя любовь что робкое прикосновеньеребяческой щеки,что кожа яблокили с пасхальными орехами корзинка,что трудные шагив той комнате, где умирала мать,что дом в лесу,верней — что бодрствующий плач в ночи.

Жизненное совершенство

Кролик, мой бедный брат, учитель

мой и философ,ты мне жизнью своей преподал урок смиренья:ты в одиночестве ищешь золотую россыпь,что тебе вечное вселенной круговращенье!Мудрости маленький, скромный и тихий искатель,листаешь, как книгу, влажно-сладкую капусту,следишь за маневрами ласточек на параде,как святой Симеон из зеленой кельи, без грусти.Попроси бога дать тебе огород небесный,огород с кристаллической капустой во славе,фонтан сладкой воды для морды твоей прелестной,и пусть над водою голубки полет свой правят. В святости совершенной ты живешь рядом с нами;коснется тебя святого Франциска вервиев день твоей смерти. Длинными твоими ушамидетские души будут в небе играть, поверь мне!

Песня о яблоке

В миниатюре — вечер в небе,зеленый, желтый, темно-красный,и звезды, сахарные будто,и тучки, словно из атласа, —вот яблоко с упругой грудью,со снежным холодком на ощупь,с речною сладостью на вкуси с запахом небесной рощи. Познания глубокий символи вестник с важным сообщеньемо притяжении половиль о законе тяготенья.Воспоминанием о раеу нас в руке оно лежит,и ангел запаха и вкусавкруг неба малого летит.

В горах

Тропы тянутся к звездам. Тянет ветер промозглыйледяную молитву над базальтовой книгой.Млечным паром загона пахнет встречное стадо.По-совиному жутко плачет рог из низины.В погребах и чуланах вязнут в узких кувшинахсливки — белые слитки — словно круглые луны.Скоро выйдет заря, как босая монашка,на тропу каравана. И в гранитные степи,будто спелые зерна, посыплются звезды. Распирает поклажу озорное веселье,и тюки, как мальчишки, прогулявшие школу,восседают беспечно на загривке у мула.Утром мул подкрепится мелкозвездной мукоюи, послушав с вершины деревенскую мессу,снова двинется с богом по отвесному склону,глядя чуть виноватым и слезящимся взглядом.На заброшенной мельнице мечутся тени:может, ведьмы на шабаш сошлись в мукомольне?Мы подходим к забору и отчетливо слышимзаговорщицкий шепот вперемежку со смехом.У костра отдыхает охотничье войско.Кто-то булькает флягой, кто-то чистит двустволку,и при крике далекой и невидимой птицывсе спешат осенить себя крестным знаменьем. Наконец

и ночлег. Тишину сеновалапротыкает москита необрывная нота,паутиною сон налипает на лица,и скрипят по ступенькам шаги привидений.Лишь под утро расплавится лунная льдина,и, разбитая вдребезги лаем и ржаньем,упадет под забор полуночная мгла.Но покуда не вышла, как босая монашка,голубая заря на тропу каравана,все читает молитву над ущельями ветер,и молочные луны стынут в узких кувшинах,и сбивается в кучу пугливое стадо,и кричит по-совиному рог пастуха.

Песня о Черном Континенте

Вечер — как яхта с парусом синим.Птица — как якорь, впившийся в крышу.Превозмогая звездную тяжесть,якорь взмывает выше и выше.В море выходит синяя яхта.Сумерки смыли берега очерк.Ветер в матроске весело правитк Африке Ночи.Скоро проступит на горизонтеАфрика эта черною глыбой.Яхта на якорь станет в зените,где серебрится лунная рыба.

Песенка про пугало

Пугало —это, в общем,птицам регулировщик.Пугало не пускаетптах в огородиз рощи.Всем на потехуклоунпляшет в саду, как в цирке.Пляшет, покуда ливеньвдруг на негоне цыкнет.Дразнят паяца птицы,манят егодороги… Только кудауйдет он —нищий и одноногий?

Сезон ласточек

I

На ветру загудели,как зеленое пламя,птичьи крылья и листьявперемежку с лучами.И лазурь солнцепекаопрокинула лаву,затопивши прозрачно —золотую державу.Нивы — как параллелизолоченого хлеба.В голубой позолотевертикальное небо. Голубое мычаньев голубиной отчизне;здесь не уединенье —единение с жизнью.Здесь и птицы и травы,населившие землю,принимают в объятья,поверяя и внемля.Знай же, птица, что, жаждуутоляя лазурью,в голубом окоемея с тобою зорюю.Верь мне, лист тополиный,верьте, листья осоки:бродят в сердце бродяжьемваши буйные соки.