Месяц за год. Оборона Севастополя. Любовь и смерть преград не знают
Шрифт:
Юнкера стояли за офицерами в строю седьмого эскадрона. Командир эскадрона ещё раз осмотрел стройные ряды своих кирасиров, и всем остался доволен.
– Вахмистр! – крикнул он, – форточки открой в расположении, душно очень!
– Так точно, ваше превосходительство! – крикнул унтер, и принялся исполнять.
Александр Александрович ещё раз обошёл расположение, осмотрел все углы, не сказал ни слова. Полковник Есипов теперь встал во главе эскадрона, поправив шляпу на голове.
Но вот подошла
Полковник подошёл к государыне и отрапортовал:
– Седьмой эскадрон Кавалергардского полка построен, ваше величество!
– Благодарю тебя, Александр Александрович. Всё ли в порядке, много ли больных?
– Никак нет, в лазарете двое, выздоравливают, слава богу.
– С праздником тебя, Александр Александрович, – сказала супруга Николая Павловича, и передала корзинку с подарками, – С праздником вас, господа офицеры! – поздравила она и офицеров эскадрона, а фрейлины вручали подарки каждому. Её величество прошла мимо рядов молодых кирасиров.
– С Рождеством Христовым, славные воины! – поздравила она солдат.
– С Рождеством Христовым, государыня! – громко и слитно ответили гвардейцы.
Воины гвардейских полков, по крайней мере старейших, считались чуть ли не членами императорской семьи, а не просто безымянными солдатами, и Романовы относились к ним соответственно.
Фрейлины и служители передали унтерам подарки для раздачи солдатам. Императрица подошла к юнкерам, и с приятной улыбкой смотрела на будущих офицеров.
– С Рождеством, юнкера!
– С Рождеством Христовым, ваше величество!
– Как вам служба, будущие офицеры?
– Рады служить государю, ваше величество! – громко ответил Репнин.
– А тебе как, молодец? – спросила императрица у Залепского.
– Достойное дело, ваше величество. Это мой долг. Дворянин обязан служить!
– Хорошо сказано, юноша. И служба тебе добрая найдется.
Александра Федоровна прошла дальше, у юнкеров остановились фрейлины. Одна, в синем шёлковым платье, отдала две корзины Репнину. Никита, понятно, постарался блеснуть перед красавицей.
– Мадемуазель, позвольте представиться – Никита Репнин, кавалергард.
– Да это я знаю, – улыбнулась фрейлина, – государыня приехала в полк Кавалергардов.
– Да что вы?
– Конногвардейцы тоже были очень любезны…
– Но мы же всяко лучшие, мадемуазель… К примеру, мой друг, Мишель Залепский, лучший стрелок во всей гвардии.
Девушка с интересом разглядела покрасневшего юнкера, которому с трудом давалось не то что общение со светской барышней, а даже просто смотреть
– Да ваш друг и очень скромен, – и сама подняла веер к лицу, – как покраснел…
– Так зато и на медведя один ходил, – заинтриговал барышню Репнин, – и на двести шагов любую мишень что из ружья, что из пистолета.
– Государыне понравился юноша… Если что, вот моя карточка, – и фрейлина положила в руку Мишелю кусок картона, – Ольга Плещеева, А вас, юноша, ждёт Ксения Лопухина, – и она кивнула на фрейлину в фиолетовом платье, изо все сил старавшуюся не смотреть на Репнина, – Ну и как? Вы с ней и взаправду знакомы?
Лицо Репнина стало цветом, как офицерский китель кавалергарда, надеваемый лишь для караула в Зимнем Дворце. Но, как видно, Лопухина была под стать Репнину, и не привыкла отступать. Девушка собралась, и словно приклеив к своим губам лёгкую улыбку, подошла к строю, и сделав нарочито любезный вид, здоровалась с юнкерами, не забыв Голицына, фон Розена, Алексея Токмакова Николая Лесков и Григория Лопарёва, Носова и Круглова, Бухвостова. Любезничать подошли и ещё три девушки, так что юнкера посчитали праздник вдвойне счастливым.
Репнин же просто закаменел, и смотрел только перед собой. Наконец, государыня покинула расположение эскадрона, направившись в лазарет.
– Вольно! – прозвучала команда полковника Есипова, – разойтись! Через час праздничный обед в столовой! Государыня жалует рядовым по фунту мяса, и чарке водки! Подарки солдатам- по рублю серебром раздадут унтера!
– Всё обойдётся, Никита, – старался разговорить друга Залепский.
– Мишель, Ксения…– он говорил с трудом.
– Встретишься, поговорите. Помиритесь…
– Послушай, Мишель… – оживился Репнин, – ведь Ольга Плещеева тебе и визитку дала, а она в большой чести у государыни. Если Плещеева замолвит словечко, тогда и Ксения сменит гнев на милость.
– Да я едва знаком с этой фрейлиной…
– Ничего, увидишь, что полковник Есипов тебя на карандаш взял. Оставят в полку. А нет, так в адьютанты в первую кирасирскую дивизию определят, всё одно по Кавалергардскому полку будешь служить, но из Санкт- Петербурга тебя не выпустят, вспомнишь мои слова.
***
Прошёл Новый год, и эта зима в столице не была слякотной. Ударили сильные морозы, но, в казармах было тепло, а полковой командир зря солдат на улице не морозил . Юнкера вечерами раз в неделю исследовали трактиры и чайные дома, но заведение на Гороховой они всё же считали лучшим, где еда была просто превосходной.
– Что будешь делать, Никита, когда получим погоны корнетов. Сюда же захаживать будет нельзя? – подначил Репнина Алексей Токмаков.
– Так мы с Мишелем и к Дюппе сходим…