Метод Пигмалиона
Шрифт:
Нас было человек двадцать. У всех, кроме меня, была одна цель: победить. У меня была другая: не обосраться. Причем, я этого боялся в прямом смысле, потому что кишечник как-то ослабел от волнения. По пути к нам присоединялись еще люди. Мы шли к импровизированному футбольному полю, на котором иногда играли местные команды. Футбол был прикрытием, на всякий случай. Увидев нас, футболисты сразу же ушли в сторону. Так у нас образовались еще и зрители, которые для меня были совсем некстати. Единственное, что меня могло бы спасти в таком случае, – боевая отвага. Обделаться, струсив, и обделаться в бою – вещи абсолютно разные. Да, перенервничал, но ведь в итоге не струсил, следовательно, сильный характер, а это достойно уважения.
Мы пришли первыми и разминались. Данил перематывал кулаки бинтами.
– Это зачем? – спросил я.
– Чтобы кожу не содрать. Надо? – спросил он, протягивая запасной бинт.
– Нет. Я, пожалуй, пока так.
– Ну, как знаешь, – ответил он. – Ты, главное, лицо старайся не подставлять. По нему часто прилетает из ниоткуда. И береги челюсть: все стараются бить именно туда. Стоит только мотнуть голову противника, как мозг замыкает от удара о стенки черепа и человек уходит в нокаут. Поэтому аккуратнее. И вообще, расслабься и получай удовольствие. Это же весело! Сперва может показаться дикостью, но только здесь чувствуешь, что живешь, когда жизнь соприкасается с настоящей борьбой, где либо ты, либо тебя. Вот где проявляется настоящий драйв! Я когда-то боялся всего этого, но со временем втянулся по необходимости и теперь без этого не могу.
– Ты? Боялся?
– А ты думал, я всегда таким был? Не-е-е-т. Вовсе нет. Когда-то давно я был мелким и меня все били. Меня это жутко бесило, и я решил, что больше не буду это терпеть. Я дрался вопреки нежеланию драться вообще. Начал побеждать, а потом ростом и весом всех догнал. Тогда-то меня и заметили. Пригласили сюда. Я согласился, и теперь это моя философия, – ответил он по-отечески. – О, смотри, ублюдки пришли!
Из-за пролеска появились другие. Они хлопали в ладоши по два удара и что-то выкрикивали. Так повторяли всю дорогу, пока шли к нам. Данил ждал и смотрел по сторонам. Подпускал ближе. Затем громко крикнул:
– Кто надерет сегодня задницу?
– Мы! – ответили наши.
– Я не слышу!
– Мы!
– Один за всех!
– И все за одного! – ответили мы хором и стали ударять себе по груди, чтобы взбодриться и разогнать кровь еще сильнее. Набирались злости. Я немного растерянно повторял, отставая на секунду из-за того, что постоянно думал о своей заднице. Возросшее волнение усилило желание.
Наши противники количеством превышали нас в полтора раза. На нашей стороне было около тридцати человек, а с противоположной стороны стояло примерно сорок пять. Многие подпрыгивали на месте, разминали руки и потряхивали ногами, чтобы разогнать кровь. Я же мялся в первом ряду и очень хотел в туалет. Мой кишечник бурно реагировал на стрессовое событие. Под воздействием стрессовых факторов произошло изменение кишечной моторики, и я буквально был готов зафонтанировать в любой момент, если бы хоть немного расслабил внешний сфинктер ануса.
– Эй, зассанец, вали отсюда! – крикнул мне мой бывший противник по рингу, который надругался надо мной в душевой. Я проигнорировал, но на этом выкрике он не остановился: – Вы в курсе, что на этого жирдяя ссали? – кричал он, показывая пальцем на меня. За спиной послышались перешептывания. Ситуация разворачивалась не в мою пользу, и мне нужно было что-то срочно предпринимать. Мысли в голове застопорились от неожиданности и нервозности.
– Этот? – спросил Данил, оглянувшись по сторонам и показывая на меня пальцем. Я вздрогнул. По телу пронеслись мурашки. Затем внутри все замерло.
– Да, этот! – ответил противник.
Данил подошел ко мне вплотную, глядя прямо в глаза, снял с меня шапку и демонстративно поцеловал в лоб. С разных сторон послышались крики неоднозначного характера. Этим жестом Данил пытался поддержать боевой дух группы, которая не слишком однозначно восприняла его жест. Я без посторонней помощи понимал, что ситуацию может спасти только
– Мой выход, – шепнул я Данилу.
Он посмотрел на меня тревожным взглядом. Я вышел в центр поля и остановился между своими и чужими. Оглядев лица впереди стоящих, которые не совсем понимали, что к чему, но при этом были готовы ринуться в бой, я выдохнул, понимая риск, и принялся расстегивать ремень на штанах. Все переглянулись, не понимая, что происходит у них на глазах. Все внимание было приковано ко мне. Такого прежде на поле никогда не было, и никто не знал, как реагировать, поэтому мне дали шанс доделать начатое. И я доделал. Стянул штаны, повернулся к условному противнику спиной и с напором выдавил из кишки жидковатый груз тревоги вперемешку с порционно выходящим газом, который не давал мне покоя все это время. Мне стало многократно легче. Реакция была восторженно-неоднозначная. Кто-то в истерике смеялся, чуть ли не задыхаясь, а кто-то ругался матом за то, что я загадил футбольное поле. Не дожидаясь ответных действий в свой адрес, я натянул штаны, даже не подтерев зад, да и нечем было, взял в руку горячую кашицу, отчего многие сконфузились и закричали «фу-у», и начал швырять ее в противников с криками:
– Жрите, суки! Жрите!
Половина первого ряда была окроплена и побежала оттираться. Наша сторона, увидев в этом шанс выиграть драку, тут же ринулась громить рассредоточенного противника, частично разбежавшегося по сугробам. Количество человек для схватки на поле было в нашу пользу, а те, кто выбегал из сугробов, были уже в значительном меньшинстве после первой волны сражения. Я же свой первый удар по голове пропустил и отшатнулся в сторону, но сразу же пришел в себя, схватил за ногу ударяющего меня парня и подтянул его к себе, чтобы сунуть свою руку, измаранную дерьмом, прямо ему в лицо. От этого мой противник перестал драться и начал отмахиваться руками, чтобы не замараться. Его сопротивление продлилось недолго. Мне помогли от него избавиться. Таким нехитрым образом, находясь в меньшинстве, мы сумели выиграть битву, используя довольно простую психологию человека. Уходя с поля, мы кричали: «Кто победил? Мы победили!», оставив позади побитую команду противника, всю перепачканную кровью и жидким дерьмом.
Во всем произошедшем меня больше всего удивило время, которое перед началом событий тянулось долго, а потом пошло довольно быстро и живо. Поскольку я не был заядлым драчуном и нервничал довольно сильно, для меня оно растянулось еще до непосредственного столкновения. Меня это поразило.
– Сань, – сказал Данил, притормаживая меня, пока мы шли домой.
– Что?
– О чем он говорил? – спросил он с серьезным видом.
– Кто? – не понял я.
– Парень, который говорил, что на тебя ссали.
– Ах, это… – растерялся я.
Затем я рассказал все, как было, без утайки. Данил молча выслушал. Когда наши пути разошлись, он просто попрощался со мной, не давая какой-либо оценки или комментария услышанному. Я не стал его ни о чем спрашивать, посчитал, что ему нужно время, чтобы принять решение. Без слов понимал, что хорошего в рассказанном было мало. Да и что бы он сказал мне? Ему нужно было все обдумать и переварить, чтобы принять наилучшее решение в данной ситуации, потому что речь шла не только о нашем общении, но и о репутации всей группы, которая была для него чем-то вроде семьи. Я думал, что все пройдет хорошо, поскольку считал, что если он включит заднюю после пережитых событий, то проявит слабость из-за той информации, которую получил, а значит, ею могли бы пользоваться против него, чтобы убить командный дух. Все должно было быть хорошо. Я надеялся.