Метро 2033. Сказки Апокалипсиса (антология)
Шрифт:
Странная троица нарисовалась ночью и потребовала палатку в самом дальнем углу территории, отведенной под гостиницу. Все трое были облачены в новеньких камуфляж, но сидел он на них как-то неуклюже, топорщился, словно это были не люди, а деревянные чучела. Лица скрыты за респираторами, и дымчатыми панорамными очками. На руках — тактические перчатки. В общем, цирк уехал, клоуны остались.
Штык отвел гостей в одну из палаток, зажег свет. Не какую-нибудь нищебродскую карбидку или керосинку, а электрическую лампочку, висевшую под потолком палатки в зеленом абажуре. Настоящий
Один из постояльцев снял с плеча рюкзак, бросил его на стол и неловкими, какими-то ватными движениями стал развязывать тесемки. Наконец справился, отступил на шаг назад и указал на рюкзак Штыку:
— Плата.
Хозяин гостиницы подошел к рюкзаку, заглянул и обомлел. Тот доверху был набит автоматными патронами, в рожках и россыпью.
Штык, сглотнув слюну, с трудом отвел глаза от такого богатства. Стараясь выглядеть спокойным, сказал:
— С одного человека в день пять патронов. Ужин за отдельную плату. Кипяток бесплатно.
Троица китайскими болванчиками закивала головами, а владелец рюкзака вновь произнес:
— Плата.
Штык подошел к рюкзаку, отсчитал пятнадцать патронов, положил на стол, объяснил:
— За постой.
Потом еще десять:
— Ужин.
Ночные гости молча закивали.
Хозяин гостиницы сгреб патроны рукой, стал рассовывать их по карманам. Один выскользнул из рук и упал под стол. Штык нагнулся и подобрал патрон с пола. Когда разгибался, взгляд его упал на обувь одного из постояльцев. Новые высокие берцы со шнуровкой и толстой подошвой — мечта многих обитателей метро. Вот только левый ботинок был одет на правую ногу, а правый — на левую.
Штык засунул патрон в карман, улыбнулся неискренней улыбкой:
— Сейчас ужин принесу. И чай.
Снова молчаливые кивки.
Странные постояльцы.
С тех пор, как Штык поднялся и обзавелся гостиницей, в номерах разный народец останавливался. Были тут и беженцы, спасавшиеся от мора, войны или нашествия мутантов. Частыми гостями были сталкеры, отдыхающие душой и телом после вылазок на поверхность с местными красотками. Изредка на ночлег останавливались молчаливые зомби-хантеры, от одного взгляда которых хотелось забиться в самый дальний угол станции и не высовываться оттуда до утра.
Утром в трех палатках расположилась группа паломников. Как понял Штык из обрывочных фраз, которыми перекидывались между собой странники, направлялись они куда-то на северо-восток, чтобы услышать слово истины из уст объявившегося там мессии по имени Илларион. Молчаливые, косматые, небритые, облаченные в балахоны болотного цвета, паломники вызывали у хозяина гостиницы одновременно отвращение и неприязнь.
Новые же постояльцы не поддавались ни одной классификации.
Но, как известно, патроны не пахнут.
Штык принес постояльцам чайник, тарелки с кашей, лепешки, три крысиные тушки на шампурах.
— Ужин.
В ответ вновь только молчаливые кивки.
Хозяин гостиницы, помолчал, что-то хотел сказать, но передумал и вышел.
Уже почти дойдя до своей палатки, Штык вспомнил, что забыл связку ключей на столе в палатке новых постояльцев.
Отвернув клапан палатки, нарочито беззаботным голосом произнес:
— Извините, гости дорогие, я тут у вас…
Штык хотел сказать «забыл ключи», но потерял дар речи. Камуфляж валялся на полу, а на двух кроватях в тусклом свете лампы колыхалась розоватая слизь.
Штык явственно чувствовал, как на голове зашевелились волосы. Лизуны!
В конфедерации любой младенец знал, что в туннеле между «Кузьминками» и «Дубровкой» водятся эти твари. В ротовой полости у них имелся иссиня-черный мясистый язык, которым они намертво приклеивались к жертве и постепенно вытягивали из организма всю жидкость. За этот язык обитатели метро и прозвали их лизунами. После встречи с ними от человека обычно оставалась груда костей, обтянутых кожей. Но как лизуны научились принимать облик людей и даже имитировать человеческий голос?
Размышления хозяина гостиницы были прерваны сильным ударом в спину. Штык не удержался на ногах и упал. Обернулся.
Третий лизун, еще одетый в камуфляж, стоял над ним:
— Надо стучаться. Плохо не стучаться. — Неловким движением он стянул респиратор и очки. — Здравствуй, вкусный ужин. Кипяток бесплатно.
Анна Калинкина
«Ведьма с Ваганьковского холма»
Этого низенького усатого сталкера Максим раньше никогда на Кропоткинской не видел. И не похоже было, что он вообще с Красной линии. Впрочем, ведь сталкеров везде пропускают — таков уговор между державами. Незнакомец мог явиться сюда и с Ганзы, и из Полиса, даже из Четвертого Рейха.
Дело шло к вечеру — хотя здесь, в метро, время суток определялось только по интенсивности освещения. Несколько человек сидели у костра и слушали байки. Впрочем, все уже было старое, известное. Максим со скукой оглядывал станцию. Десятигранные, расширяющиеся кверху сероватые колонны, закопченный белый потолок. Ему рассказывали, что Кропоткинская была построена по образцу какого-то египетского святилища, и колонны сделаны в форме цветка — он забыл, какого именно. Теперь в огромном, отделанном сероватым мрамором зале стояли унылыми рядами однотипные палатки. Яркими пятнами выделялись здесь и там красные знамена. «Вот тоска-то, — подумал Максим. — Хоть бы на вылазку сходить». Но это было делом небезопасным — прямо напротив выхода с Кропоткинской возвышался Храм. На его куполе свили себе гнездо вичухи и по ночам возились там, кричали и хлопали огромными крыльями, наводя ужас на всю округу.
И все же сталкеры ухитрялись, рискую жизнью, выбираться наверх в поисках добычи. Максим уже несколько раз бывал на поверхности с наставником. Ему, наконец, дали добро на самостоятельный выход. Но удобного случая пока не представлялось. Из немногих магазинов поблизости давно было вынесено все годное, а обходить наобум покинутые квартиры было делом неверным и рискованным.
— А слыхали, как сталкер на вичухе летал? — поинтересовался тем временем кто-то.
— Да сто раз уже слыхали, — отмахнулся Максим.