Между честью и истиной

Аусиньш Эгерт

– Вот и отлично. Все необходимое вы найдете в шкафчике на полке за правой дверцей.

Выходя из кабинета уже одетым и причесанным, Дейвин надеялся, что не слишком ее напугал. Она была на кухне, курила свою сигарету и глядела куда-то в стену. Судя по тому, что волосы у нее были еще влажными, для разговора было не меньше получаса.

– Дина, - сказал он, присаживаясь к столу, - позвольте мне быть откровенным. Я хотел бы продолжить знакомство.

Она повернула голову и так прищурилась на него, что ему стало не по себе.

–

Извините, если я что-то не то сказал, русский язык все же не родной для меня. Я могу быть неточным в словах, но мне не хотелось бы быть понятым неверно. Мне очень не хватает общества Жени, и дело не только в том, что мы дружили и продолжаем дружить, хотя сейчас возможностей для общения у нас меньше. Дело еще и в том, что мне бывают нужны справки по истории этой земли, а дергать его каждый раз, когда у меня возникает такая необходимость, просто бессовестно. И были вещи, о которых я его не спросил тогда, а теперь мне очень неудобно без этого знания.

Она снова выдохнула пар с яблочным запахом куда-то в угол стола.

– Так. И о каких же вещах идет речь?

– Дина, меня интересуют реалии второй мировой войны.

– Только второй?

– Не только. Но они в первую очередь.

– Хорошо. В этом объеме - хорошо. Извините, у меня нет при себе визиток...

– Это неважно, просто назовите мне свое имя и дату рождения, я все выясню сам. Обещаю не пользоваться для этого ресурсами полиции. И кстати, в ответ на вашу любезность, кроме компенсации за потраченное время я могу обещать иммунитет от преследований по... как это... религиозным основаниям, да?

Она вдруг взглянула ему прямо в глаза с каким-то странным отчужденным интересом:

– Только мне?

– Нет, не только, - улыбнулся он, - но не половине города, разумеется.

– Понимаю, - она кивнула, слегка поморщившись, и Дейвин вдруг понял, как сильно она была сосредоточена в предыдущие несколько минут. Похмелье все еще глодало ее голову, но только теперь она почувствовала это снова.

– Дина Яновна Воронова, семнадцатого октября тысяча девятьсот девяносто шестого года рождения, Санкт-Петербург. Запомните?

– Да, конечно. Я напишу вам в Фейсбук, не возражаете?

– Лучше используйте ВКонтакт, он менее публичен.

Дейвин наклонил голову:

– Я понимаю, общение со мной может вам испортить репутацию.

– Ну, репутация Ревского как-то выжила, - усмехнулась она, - хотя он сильно рисковал.

– Да, - Дейвин сделал неопределенный жест рукой, - но это было три года назад, тогда досточтимые еще только начинали браться за дело всерьез. А теперь они наделали, а князь отвечает.

– В смысле, наместник?
– прищурилась Дина

– Да, наместник края. Я с ним связан вассальной клятвой... впрочем, неважно.

– Почему же, - возразила она, - по крайней мере, теперь я знаю, откуда и как Ревский брал материал для первых двух своих статей про национальный костюм саалан.

Дейвин улыбнулся.

–

Вы правы, именно у нас. И не только для первых двух. Но я, пожалуй, не буду рассказывать, как именно он это делал. Могу только отметить, что он был очаровательно бесцеремонен.

– Я его другим и не помню, - улыбнулась она, и Дейвин вдруг увидел, что снова сделал ей больно этим напоминанием и извиняться ни в коем случае не следует, чтобы не сделать хуже. И решил свернуть беседу, чтобы не испортить едва налаженный контакт.

– Дина, мне хорошо бы быть в Приозерске не позже заката. Куда вас отвезти?

– Спасибо, я лучше пешком. После вчерашнего, знаете...

– Дина, но зачем же вы вчера...
– Дейвин вдруг понял и прервался.
– Стойте. Не говорите. Афтепати после ежегодной городской премии, так?

Дина удивленно качнула головой:

– Да, судя по этой вашей фразе, вы с Ревским действительно дружили, - и после короткой паузы добавила.
– Знаете, вы передайте ему привет.

Последние слова она проговорила уже вставая. Дейвин вместе с ней вышел из дома и прошел к проспекту, откуда она направилась пешком в сторону Комсомольской площади. Граф приподнял брови ей вслед и пошел за машиной на парковку. Когти фавна вскрывали двери и капот минут за пять, и бросать машину в темном дворе было неразумно, так что он предпочитал пройтись пешком лишние четверть часа, но найти машину целой. По дороге до Приозерска Дейвин вспоминал весь разговор раз за разом и пытался осмыслить случившееся. Почти к концу пути он пришел к выводу, что нашел себе забавных сложностей в виде обязательного приложения к полезному контакту.

Явившись в Приозерск и доложив секретарю князя о своем появлении, он узнал, что досточтимой Хайшен в резиденции князя нет, она как раз ушла по порталу в город и сейчас, вероятно, уже беседует с графом да Онгаем. Тему этой беседы граф даже не взялся бы угадывать. Впрочем, Скольян появился сам в Приозерске после полудня, выловил Дейвина, осчастливив этим студентов, и пожаловался ему на требование Хайшен. Дознаватель захотела ни больше и ни меньше, чем встречи с Мариной Лейшиной, правозащитницей, автором и инициатором майского тинга. Сказав это, Скольян да Онгай некоторое время молчал. Молчал и граф да Айгит. Потом заместитель мэра посмотрел на заместителя наместника и самым невинным тоном осведомился:

– Дэн, у тебя, случайно, нет ли ее личной почты или телефона?

Дейвин в ответ посмотрел на Скольяна очень большими глазами и некоторое время не знал, что сказать. Потом, наконец, ответил:

– Знаешь, не повезло. И ключа от ее дома у меня тоже нет, увы. Меня пока что даже на кофе в этот дом не приглашали.

– Я просто спросил, - пожал плечами Скольян.

– Я понимаю, - усмехнулся Дейвин, - когда жареная рыба кусает за нос, и не то спросишь. Но Скольян, когда князю потребовалось связаться с ней, он воспользовался ее юридическим адресом, и знаешь, все получилось.