Между честью и истиной
Шрифт:
– Произошла чудовищная накладка, - сказал он.
– По нашим законам госпожа Бауэр абсолютно свободна, а вот по вашим обычаям я ее в город выпустить не могу. У нас нет таких мер наказания и мер пресечения, как на Земле, мы и вообразить не могли, что человека можно приговорить к тюремному заключению сроком на семьдесят лет, да еще и заставить бесплатно работать. Сейчас мои законники и ваши юристы думают, как свести правоприменительные практики, сохранив не только букву закона, но и дух. Поскольку теперь я отвечаю за жизнь и благополучие как мистрис Бауэр, так и остальных, обвиненных в несуществующих, с вашей точки зрения, правонарушениях, пока что я выбрал временное решение проблемы. Полине Юрьевне предложен контракт в приозерской школе-интернате, с должной компенсацией для специалиста ее уровня квалификации, им был как раз нужен психолог. По поводу других аналогичных дел окончательное решение пока не принято, скорее всего их фигурантам будут предложены рабочие места на аналогичных условиях.
Полине результат сведения правоприменительных практик свалился
– Ну все, подруга, - сказала Марина.
– Теперь ты у нас поднадзорная, а не заключенная, так что наслаждайся относительной свободой перемещения и распоряжайся своим имуществом.
После пресс-конференции наместника империи Аль Ас Саалан в Озерном крае Эгерт завершил поездку посещением городских оранжерей и Ботанического сада. Они и в лучшие времена были хороши, а теперь смотрелись на удивление ухоженно и благополучно. Цветы в крае чувствовали себя явно лучше людей. Статья для Ассошиэйтед Пресс была практически готова, оставались поездка в Новгород и в Московию. Садясь в лужскую маршрутку, Эгерт думал об Алисе. Это была все та же по-человечески хорошая девочка и умный агент, умеющий красиво и по делу рискнуть. Было очень жаль оставить ее пропасть бездарно. За время оккупации края она предоставила ему уже две прекрасных темы. Первой были те самые дважды украденные дети, памятник спасителю которых он планировал сфотографировать еще раз по дороге до Луги перед тем, как поездом отправляться в Новгород. Вторым был большой намек на то, что второе посещение края надо планировать никак не позднее начала сентября. При грамотной разработке темы, вполне возможно, удастся создать какие-то аргументы для прямого разговора с саалан, чтобы убедить их начать наконец договариваться. Их технологии, все еще находящиеся за пределами доступного воображению, оставались очень заманчивым призом. К сожалению, пока практически недоступным. Эгерт видел восьмисекундный ролик с содержимым купола, включая застывший взрыв, и понимал размер ставок. Понятно было и то, отчего Алиса не может покинуть край: по данным аналитиков Ассошиэйтед Пресс, один из мчсников, оставшихся в куполе, был ее мужем. Чем ей пригрозили саалан, что она согласилась на них работать, Эгерт не знал, но предполагал, что если Охотники работают с зоной заражения и тем, что из нее лезет и разбегается по краю, возможно, что Алиса, как может, продолжает дело мужа. Так что она не эмигрирует, определенно, чем бы ей это ни грозило. У этой женщины складывалась яркая судьба, обещавшая хорошую книгу.
Двадцать второго июня, за два дня до пресс-конференции с наместником, город получил очередной привет от Сопротивления, причем авторство этой выходки хотя бы с точностью до уверенного выбора между мирной оппозицией и боевиками не смог установить даже граф да Айгит. Он не стал тратить на это время, как только определил, что городская сеть уличной радиотрансляции - единственная цель акции и что от акции сама сеть не пострадала. Да, по сети запустили какую-то драматическую песню. Да, повторили трижды с промежутком в четыре часа. Подумаешь, большая беда, особенно в сравнении с вызовом на группу фавнов в многострадальное Волосовское графство, присланным в тот же день. Горожане не схватились за оружие? Точно нет? Тогда считайте инцидент закрытым.
Конечно, досточтимые с ним согласны не были, но понимали, что граф не даст ни одного человека из своей гвардии в сезон Охоты, поэтому сами метались по городу угорелыми зайцами, пытаясь найти злоумышленника. И конечно, не преуспели. Последний раз город услышал "Вставай, страна огромная" в четыре часа пополудни. Глядя мимо сбивающихся с ног досточтимых, прохожие по мерзкой местной привычке хранили на лицах совершенно нейтральное выражение и убедительно изображали, что ничего особенного не слышат. Поняв, что найти даже исполнителей, а тем более автора, невозможно, досточтимые сдались и отозвали патрули с улиц.
К шести вечера до Лейшиной доехал Валентин. У Марины хватило выдержки подождать, пока он зайдет в дом, а не начинать с порога разбор полетов. Но разговор у них вышел какой-то странноватый.
– Мариша, ты выпей валерьянки лучше. Нельзя же так нервничать по таким пустякам. А про твои вопросы...За каждую детскую шалость в этом городе я отвечать не подписывался.
– Ага...
– кивнула Марина.
– Новогодние забавы двадцать четвертого года по итогам дали три трупа.
– Во-первых, они сами, - лениво ответил Валентин.
– Ну мне-то не ври, - едко отозвалась Марина, - не на допросе.
– Да?
– искренне удивился байкер.
– А я и не заметил.
– Валя, ты понимаешь размер счета к вам, если выплывет все?
– Марина...
– Валентин соизволил повернуться к ней первый раз с начала разговора.
– Начнем с того, что если выплывет реально все, то первое, что нам предъявят, - это кости. Три подхоронения в братские могилы в области и два пакета обломков, за второй из которых ответила Поля. Про упомянутых тобой троих наместник вроде согласился, что пить им надо было меньше, и даже что-то на их сайте по этому поводу от него висело. Того слишком трепливого щегла в двадцать четвертом году никто даже не искал, пофиг, что он личный подопечный их главного по инквизиции. Вообще никто, включая его жену. Видимо, такой человек
– Валентин вздохнул, поморщился и продолжил речь.
– Что барон Ульянки разбился - ну нехрен ему было с нами задираться на дороге, когда он один, а нас почти десяток. Прижаться к обочине, встать тихонечко, включить эти их силовые поля или что там у них - и все, мы через полчаса сами бы отстали. Но нет, ему стало надо доказать, что он не хуже водит... А что Асане красными лепестками засыпали лобовое стекло в марте, так ты сама знаешь за что. И она знает, - Валентин коротко усмехнулся.
– Всей командой сидели щипали эти розочки... Исходная идея вообще не моя, а Глюка, с небольшой редакцией от Марго. Это не считая прочего. Так что сегодняшнее - это, знаешь, так, мелочи на фоне всего списка.
Марина выглядела как человек, который очень не хочет знать больше подробностей, чем уже знает, и Валентин, усмехнувшись еще раз, сменил тему. Он сделал несчастные глаза и сказал, что не успел пообедать, а в кофре мота лежит копченый сиг и пакет финского риса, и нельзя ли что-то придумать, а то ведь по Марине тоже не скажешь, что она сегодня обедала. Марина вздохнула:
– Тащи сюда, разберемся.
– И закрыла тему.
К двадцать четвертому числу Айдиш наконец осилил две повести под одной обложкой, объединенные одним главным героем. Закрыв книгу и отложив ее на стол, он поймал себя на двух чувствах, казалось бы, совершенно несовместимых в одной голове. Но он переживал оба их одновременно и не мог отказать в существовании ни одному из них. Больше того, оба чувства были самостоятельными, ни одно, насколько он мог понять сам себя, не обусловливало другого и не определялось другим. Первое из них было почему-то радостью, и будь у нее любая иная причина, Айдиш мог легко принять это чувство. Но радовался он, к своему собственному удивлению, именно тому, что он прожил в Озерном крае все последние годы и не показывался в столице со дня выхода первой экспедиции из портала, построенного по брошенной наудачу нити.
А вторым был страх за Академию, которую он привык чтить больше родни и слушался ее гораздо охотнее, чем родителей. Он хорошо знал историю гонений на поклонников древних богов при старом короле и помнил, как она была завершена. Именно тот, кого считали игрушкой то ли самих старых богов, то ли их поклонников, оказался воплощением Потока, обрушив жизнь и честь магистра Академии в прах на глазах у всего двора и у всей Академии. Теперь, познакомившись с этим текстом, Айдиш лучше понимал суть религиозных бунтов двадцатого века в Новом мире и причины, по которым с властью вместе здесь столетие назад свергали и религию. Отчасти он жалел и о том, что князь уже успел прочесть эту книгу, ведь после этого его отношения с Академией могли стать еще более сложными. Оставалось только надеяться на опыт и мудрость Хайшен - и ждать неизбежной развязки. Хорошо, что в надежной и удачно построенной нише.
А еще через три дня Хайшен сказала князю, что ее первый вердикт готов. Они беседовали вполне официально, в рабочем кабинете князя. Из уважения к значению вопроса для империи они вели разговор стоя.
– Итак, князь Димитри, - сказала дознаватель, - я признаю, что твое решение вызвать меня и начать проверку всех решений наместника и досточтимого в крае вполне разумно, обоснованно и своевременно. Да, князь, оно все еще своевременно, пусть ты и сказал, что промедлил лишних полгода по счету империи. И хотя сам ты считаешь промедление непростительным, я оцениваю его как всего лишь излишний риск, впрочем, свойственный тебе. Так что счет за необоснованный вызов дознавателя я тебе не выставляю, но готовься к полной проверке всех решений администрации империи в крае, включая магов и хранителей Академии. Завтра я уйду в столицу за отрядом следователей. Мы вернемся через пятерку дней по счету Аль Ас Саалан.
– Благодарю тебя, Хайшен, - Димитри почтительно склонил голову, выслушав оглашенный вердикт.
– Скажи, сколько вас будет? И где вас лучше разместить?
– Нас будет три пятерки, не считая меня, и мы остановимся в столице края, Санкт-Петербурге, - ответила настоятельница.
– Что же до размещения - Святая стража неприхотлива, нам подойдет любая гвардейская казарма.
– Хорошо, Хайшен.
– Теперь то, что остается за рамками вердикта, - продолжила дознаватель. Димитри собрался, готовясь выслушать неприятное, но Хайшен удивила его очередной раз.
– Я хочу сказать про твоих пленных.
– Увидев его гнев и удивление, она уточнила.
– Как бы ни выглядели их обстоятельства для тебя, для своих сограждан они - твои пленные. И это проблема, князь. Тебе придется ее решить. Я могу предложить помощь, но решение принимать тебе и только тебе. Для того чтобы выбрать решение, приемлемое для края и не унижающее Аль Ас Саалан, тебе нужно прежде всего договориться с обеими этими женщинами. И это будет непросто, Димитри. Алиса не может говорить ответственно, поскольку ее поведение состоит в равных долях из выученной беспомощности и выученной глупости. Она выучила их, как учат правила поведения или речь, и пользуется ими. Это выглядит действительно страшно, князь Димитри. Это гораздо страшнее, чем все ее срывы, как бы дурно они ни влияли на дисциплину отряда. Но, - Хайшен улыбнулась, - я не пуглива и не привыкла отказываться от своего решения. Я сказала, что буду ее наставлять, и буду это делать.