Между честью и истиной

Аусиньш Эгерт

Дейвин улыбнулся и развел руками, как бы извиняясь за банальность и неточность вопроса:

– Санкт-Петербург и ваша вторая мировая война.

– Для начала - Ленинград и Великая Отечественная, - Дина так произнесла эти слова, что было понятно, что они пишутся с большой буквы.

– Вот с этого места, пожалуйста, как можно более подробно.
– И граф сосредоточился. Начиналось важное.

– Хорошо.
– Дина пожала плечами, - как скажешь. Вставай, пойдем.

– Куда?
– в сумраке кафе Дейвин весело блеснул черными глазами.

–

Для начала к Эрмитажу. Нет, лучше к Смольному собору, - серьезно сказала Дина.

– Пешком обязательно?

– Безразлично с точки зрения скорости, но ноги уже при себе, а за машиной еще идти.

– Можно проще, - пожал плечами маг, - один шаг - и мы на месте.

Дина улыбнулась дрожащими губами:

– Ты серьезно?

– Вполне. Но если комм при тебе, то не получится. Электроника с этим не совместима.

– Вот и хорошо, - кивнула Дина.
– Пошли наконец.

За этот день Дейвин узнал столько, что не будь он точно уверен в том, что Дина как донор ему совершенно не подходит, он решил бы, что просто снял с ее сознания нужный ему кусок. Они ходили, ходили и ходили, и каждый перекресток, на котором они оказывались, ее голосом говорил ему что-то в ответ на его вопрос. Потом она посмотрела на небо и спросила:

– Ну что, продолжим до утра или остановимся до следующего раза?
– и Дейвин обнаружил, что на часах половина второго ночи. А потом махнул рукой:

– Давай продолжать. Надеюсь, князю я сейчас не понадоблюсь.

И тут их нашли.

– Динка-а-а!
– закричал через улицу веселый женский голос.
– Приве-е-ет!

Дейвин повернулся на голос и увидел, что к ним с другой стороны улицы против всех правил дорожного движения бегут через Литейный проспект три женщины и двое мужчин. Дина замерла и распахнула глаза, но исчезнуть она не сумела бы при всем желании, поэтому ей пришлось встречать неизбежное. Он пришел ей на выручку:

– Привет, - сказал он подошедшим, - я Дэн.

– Прикольно, - сказал первый из подошедших, осмотрев его с головы до ног, - а я Паша.

Наташа, Вера и Лера решили, что так и надо, а Виктору было неудобно отставать от компании, и напряжение не разрядилось в конфликт. Немного посовещавшись, все решили не идти пока на набережную толпиться вместе со всеми и двинуть ногами в сторону Фонтанного дома, а заодно рассказать Дэну о реалиях двадцатого века на примере одной поэтической семьи, а потом и на примерах поэтов, так или иначе связанных с этой семьей, но дальше тридцатых годов разговор не ушел, потому что Дина решила зайти в попутный двор кое-что проверить, и все потянулись за ней.

Двор был как двор на первый взгляд, но что-то все равно смущало и настораживало Дейвина. Он огляделся внимательнее.

– Дина? Почему здесь такой беспорядок с номерами квартир? Кстати, и с номерами подъездов тоже...

– Дэн, ну ты глаза-то открой, - сказала Наташа.

По ее тону было слышно, что говорить ей не очень хочется и что вежливее она не может при всем желании, но Дейвину было уже все равно.

Оглядывая двор, он сделал два шага вправо, чуть не споткнулся на каком-то еле заметном возвышении под асфальтом - и встал туда. Это было очень большой ошибкой, он понял сразу, но все равно слишком поздно. Вокруг него уже была зима. Жутко холодная, холоднее всех, виденных им здесь. Он стоял на развалинах, которые только что были домом - замерзающим и темным, мрачным и полупустым, но домом. В голове у него звенело. Звук создавали падающие предметы и стоны людей. А сверху на развалины продолжал сыпаться с ясного неба тихий мелкий снег, как будто ничего не произошло. Дейвин видел вокруг сугробы, осколки камня, обломки деревянных балок, убитых и умирающих людей под завалами. Это было то самое прошлое города, о котором он спрашивал, и его было, пожалуй, чересчур много.

Вся компания стояла и с недоумением смотрела на нового знакомца, вдруг замершего посреди двора с выражением растерянности и боли на лице. Виктор первым сообразил, что делать, подошел сзади и без затей столкнул графа с того места, где он так неудачно встал. Затем обошел его и заглянул в глаза, придерживая за плечо. Остальные молча продолжали смотреть на Дейвина, не шевелясь.

– Живой, красава?
– спросил питерец с сочувствием.

– Холера в душу пополам старых богов мать, - сказал сааланский аристократ. Ответом на вопрос это не было, но ничего другого он не мог выговорить.

– На, глотни, - Паша протягивал ему стеклянную фляжку с коньяком.

Дейвин принял фляжку, послушно сделал глоток, потом еще один, и начал говорить:

– Вот один двор, - он указал фляжкой на часть двора, - первая, вторая, третья парадные и так дальше. А вот другой - он повел фляжкой вправо. И снова первая, вторая, третья... А там, где я встал, был дом, который их разделял, и теперь его нет. Давно нет.
– На последних словах его голос дрогнул, и он сделал еще глоток.

Виктор заглянул ему в лицо снова и едва не охнул:

– Ты что, это все глазами видел?

– Да, - кивнул Дейвин, - видел. Только что. Страшнее только Сосновый Бор, но там-то все заблокировано. Я, кажется, их всех могу назвать по именам...

Паша посмотрел на него с интересом:

– Ты сегодня ел вообще?

– Мы обедали и ужинали, - тихо сказала очень напуганная Дина.

– Может, бился когда-нибудь головой, или другое что-нибудь с тобой было... Такое...
– Паша неопределенно повел плечами.

Дейвин коротко усмехнулся в ответ:

– Все проще. Я маг. Вранью про технологии здесь не место. Это магия. Вы говорите "волшебство", но разницы нет.

Он повернул голову, встретился глазами с Наташей и сказал ей:

– Про квартиры я тоже все понял. Они спускались жить в освободившиеся нижние и прикручивали свои номера на дверь, чтобы почта их нашла. Потому что наверх им было тяжело подниматься, они были голодные и слабые, и потому что воду надо было носить из Невы. Поэтому и погибли не от взрывов, а под обвалом...